Мы знаем, что ты помнишь - Туве Альстердаль

Она замолчала. К тому времени, как они приблизились к Уппландскому мосту, проезжая часть стала совсем свободной.

–Что вы имеете в виду, говоря про бессмыслицу?– спросила Эйра.

–Все было таким беспорядочным. Запутанным. И я не выдержала. Сменила школу, какое-то время жила в Гэвле.

Навигатор вел их на окраину пригорода, мимо промзоны, по извилистой дороге вниз к Мэларену, через то, что когда-то в прошлом было фермерским краем.

Большая деревянная вилла, выкрашенная в традиционный для Швеции темно-красный цвет, с сараем и яблонями на участке.

Им навстречу вышла женщина лет пятидесяти, на ней был рабочий комбинезон с поддетой под ним сорочкой, волосы забраны в конский хвост. Она улыбнулась им и стянула с рук перчатки для работы в саду.

Они представились, сказали, что приехали посмотреть вещи Улофа.

Женщина перестала улыбаться.

–Полицейские сказали, что уже все здесь закончили. Мы просто сдавали ему одну комнату, вот и все, помогали с жильем – ведь нужно же человеку где-то жить. Теперь-то я понимаю, что, прежде чем его впустить, нужно было сперва разузнать о нем побольше, но ведь так хочется верить людям.

Комната уже была пуста, но Ингела все же попросила разрешения ее осмотреть. Женщина, которую звали Ивонне, неохотно достала ключ и проводила их туда. Комната располагалась в смахивающей на сарай дворовой постройке у подножия склона. Из дома сарай не был виден – его заслоняли кустарники и деревья, поэтому они не следили за тем, в какое время уходил и возвращался домой их жилец, они уже говорили об этом другим полицейским.

–Мы же не какие-нибудь там надзиратели. Как говорится, живешь сам – дай жить другим.

Сарай был практически пуст, если не считать пары банок с краской, табурета и картонок под ногами, разложенных, чтобы не запачкать пол во время малярных работ. Пятнадцать квадратных метров площади, простенькая кухонька с конфоркой в углу. Вода была только в душе, закрепленном в чулане на заднем крыльце.

–Теперь мы должны тут все переделать, чтобы можно было снова сдавать в аренду. Я и понятия не имела о том, какой свинарник он развел здесь внутри. А еще запах. Нам пришлось опрыскать все здесь специальным дезинфицирующим средством.

Вещи Улофа были сложены под брезентом снаружи.

–Ничего, если я вас оставлю, пока вы смотрите?

И женщина удалилась широким шагом.

Ингела сдернула покрывало.

Мебели было всего ничего. Основание кровати для полных людей, без ножек и изголовья. Матрас и постельное белье, свернутые в рулон. Потертое кресло, два стула и стол, стереоустановка «Ямаха» с большими звуковыми колонками – все брошено как попало. Эйра насчитала семь картонных коробок и три черных пластиковых пакета.

–Пожалуй, и впрямь все на свалку,– сказала Ингела.

–Ну, на стереоустановку у нас места хватит,– возразила Эйра,– и на несколько коробок тоже.

Она заглянула в ближайший пакет для мусора. Изнутри пахнуло затхлостью. Полотенца, одежда. Все свалено как попало. Эйра пожалела, что не взяла в прокате машину побольше. Намерение попросить хозяйку жилья повременить с выбросом вещей уже не казалось ей такой хорошей идеей. Один хороший ливень, и все здесь отсыреет, покроется плесенью, ничего не останется.

Ингела опустилась на один из стульев.

–Я считала его неотесанным медведем, ненавидела его за то, что он дубасил в дверь туалета, когда я там сидела, за то, что без спросу заходил в мою комнату и совал свой нос в мои вещи – вся эта ерунда, из-за которой вечно ругаются брат с сестрой. Я ведь даже не поверила тому, что слышала, и все равно рассказала.

Она подтянула к себе одну коробку и открыла ее, вынула кастрюлю. Связка суповых ложек и столовые приборы, какое-то письмо. Ингела перевернула конверт.

–От мамы,– сказала она. Внутри лежало много писем, она осталась сидеть с целой связкой конвертов в руках.– Видите – они вскрытые. Улоф читал их, но ни разу ни на одно не ответил. Почему он этого не сделал?– Ее голос предательски задрожал, когда она взяла в руки конверт из плотной белой бумаги.– Я узнаю его. Приглашение на мамины похороны.

Ингела отвернулась. Эйра не знала, что сказать.

Она заглянула в ближайшую коробку. Пакет с быстроразваривающимися макаронами и банки консервированной колбасы.

–Чему вы не поверили?– спросила она наконец.

–Что?

–Вы перед этим сказали, что не поверили тому, что слышали, и все равно рассказали.

–О том, что Улоф последовал за Линой в лес,– Ингела сложила письма аккуратной стопкой, достала бумажный носовой платок и высморкалась.– Мой младший брат. В ту пору он еще увлекался моделированием. Клеил самолетики. Конечно, иногда в его комнате воняло не только по́том, еще бы, ведь ему было четырнадцать, и он здорово вымахал в тот год, но все равно я считала, что они просто брешут, что они врут, поэтому сама не понимаю, зачем я сказала это матери. Наверное, я была очень зла на него, точнее, в основном я злилась на родителей, они вечно мне все запрещали, хотя я была на три года старше, не то что Улофу, который мог допоздна шататься с парнями постарше. Лямзил для них сигаретки или пиво, или что там еще было нужно, чтобы водить дружбу с Рикеном, Туре и прочей компанией.

–Рикард Стриндлунд?

–Вот, значит, как его звали? Я уже не упомню всех, много времени прошло, но я до сих пор помню, как меня раздражало, что Улоф водится с ними. Парнями моего возраста, некоторые из них, вдобавок во всему, были довольно симпатичные, такие, с которыми любая девчонка захочет встречаться… Но меня все в нем тогда раздражало, я была слишком зациклена на самой себе и считала, что я…

Ингела посмотрела на письма, которые лежали на земле.

–Все говорили, что это он. Он действительно признался, так, может, это и в самом деле был он?

Первый утренний поезд прибыл в Крамфорс как раз перед обедом. В полицейском участке царил полный штиль. Пустые помещения, спертый воздух, и ни одной записки для нее с перечнем служебных поручений на день.

В обеденной комнате Эйра разыскала местную следовательницу, которая работала здесь уже целую вечность и, кажется, не испытывала потребности в отпуске. Ходили слухи, что несколько лет назад Аня Ларионова вышла замуж за русского, отсюда и такая фамилия. Однако обручального кольца на пальце у нее не было, и куда девался русский, тоже никто не знал. Кое-кто поговаривал, что она лишь пытается выдать себя за замужнюю даму.

–Как продвигается расследование?– осведомилась Аня Ларионова будничным тоном, каким спрашивают про погоду.

–Хорошо,– откликнулась Эйра,– правда, сейчас заняться почти нечем. Мы ждем результаты анализов.

–Тех вещей, что обнаружили в лесу?

–Угу. А у тебя как?

–Да вот жду тех, кто приехал отдыхать сюда на лето,– сказала Аня и глубоко вздохнула.– Они должны посмотреть фотографии краденых вещей, которые мы обнаружили в Лу. Наверняка найдут и свое добро, и мне придется объяснять им, что это еще не значит, что они могут взять и забрать его прямо сейчас. У меня была вчера одна такая парочка, у них сперли две японские ширмы с рисунком цветущей сакуры. Само собой, во всем Онгерманланде больше не найдется таких ширм, поэтому было трудно втолковать им, почему мы не можем просто поехать в Лу и привезти их сюда.