Двойная взлётная - Ольга Дашкова

Такое третий раз со мной, когда не знаешь, что делать и как быть, когда накрывает безысходность и понимание, что от тебя мало что зависит. Первый раз — много лет назад, после случая с парнями, которые просто пустили меня по кругу, второй — от передозировки на моих глазах брата, и вот сейчас.

Села, убирая с лица волосы. Надо собраться, хорошо подумать и решить вопрос с Семёном, с работой разберусь потом.

Не знаю, сколько сейчас времени, но я вырубилась моментально, как только добралась до своего дивана, зайдя в квартиру.

Не пойму, из-за чего стало так плохо? Жара, нервы, простуда или отравилась? Спотыкаюсь о брошенные посреди комнаты туфли, иду в ванную. Яркий свет бьет по глазам, зажмуриваюсь, включив воду, умываюсь, пью ее прямо из ладоней.

Как же все достало.

Надо хоть что-то поесть, а то начинает тошнить, или это давление подскочило. Выключив воду, слышу громкий стук в дверь. Напрягаюсь, вцепившись в раковину пальцами. Если это Николай или майор Рогозин, придушу их собственными руками.

Не хочу открывать и не буду, меня нет дома.

Не сегодня.

Я умерла для них.

Стук повторяется уже более настойчиво, выхожу из ванной, иду как можно тише, словно меня могут услышать там, за дверью, вздрагивая каждый раз от удара.

Мой телефон оживает, так громко звонит, что, кажется, его слышно всем соседям. Хватаю в руки, выключая, прижимая к себе, но знаю, что звонок повторится, отключаю звук. Стою посередине комнаты и как ненормальная таращусь в темный квадрат окна.

— Да, — отвечаю сразу.

— Ты где? — один вопрос Громова, заданный строгим голосом, но меня сейчас даже он не напугает, потому что и так страшно.

За дверью тишина, но вот снова раздаются сильные удары.

— Игорь, они сейчас сломают дверь, я боюсь открывать и даже спрашивать, кто там.

— Кристина, кто они? Где ты вообще?

— Я вышла, звонил майор, снова прессовал, Семён угнал чью-то тачку, и его могут реально посадить, бывший втирал про налоговую, а потом приехал Якут, я его узнала. Как такого не узнать? — все это быстро выдаю громким шепотом, двигаясь опять к ванной, чтобы закрыться там.

— Кристина, я ни хрена не понимаю! Черт, какой Семён? При чем здесь Якут?

— А потом я поехала на работу. Оказывается, я в отпуске, а Жанна, тварь последняя, на моем джете летает, они с Кураповым вместе написали на меня докладную.

— Кристина! А ну, остановись! Отвечай по делу.

Замолкаю, стараюсь дышать глубоко, чтобы унять частое сердцебиение.

— Ты дома?

— Да.

— Сиди тихо и жди нас. Ты поняла меня? Как мышка в норке. Приеду, накажу сам!

Громов отключился, прижала телефон к груди, все-таки вышла из ванной, стояла такая тишина, что звенело в ушах, а потом снова громкий удар в дверь и голос.

Господи, что вообще происходит за беспредел? Соседям плевать на все вокруг? Надо вызывать полицию. Но не может это быть Якут? Нет, конечно, зачем я ему? Или бывший муж? Вот это даже смешно.

— Маринка, открой! Открой, говорю, падла!

Маринка? Это что за новый персонаж в моей жизни?

— Открой, сука, я знаю, что ты дома! Открой, я буду тебя убивать, шлюху! Долго и медленно убивать.

Снова удары в дверь, я уже смелее подхожу к ней, включив в прихожей свет. Смотрю на нее с надеждой, что она не рухнет под напором какого-то пьяного мужика, который пришел к некой Маринке.

— Открой, сука! Маринка, открывай, падла!

Хочется и плакать, и смеяться, но у меня ступор.

Прислоняюсь к стене, опуская руки, стою так несколько минут, слушая вопли мужика, который обещает убить Маринку, а перед этим затрахать. Это точно любовь.

Ухожу на кухню, в холодильнике йогурт даже с неистекшим сроком годности, включаю чайник, из шкафа достаю сушки, надо хоть что-то поесть, пока мои два супергероя, Бэтмен и Робин, летят спасать непутевую девицу.

Спустя пятнадцать минут стук то прекращается, то вот начинается снова. Видимо, устал мужик, но настойчивый. Но, как только я об этом подумала, съев весь йогурт и отпив зеленого чая, за ней послышалась возня, сдавленный крик и снова удары.

— Кристин, открой. Крис!

Улыбаюсь как ненормальная, я уже узнаю их по голосам, это Артём. Громов, наверное, вытряхивает душу из не моего нового тайного поклонника.

— Привет. Тебя, смотрю, нельзя оставить одну ни на минуту. Мужик вот приблудился.

Шульгин, опершись о дверной косяк, смотрит на меня уставшими глазами, потом на свое запястье и циферблат белого золота.

— Ты знаешь, который час?

— Ночь.

— Тебе где сказали быть?

— Там было скучно.

— Зато тут весело, — Артём смотрит в сторону, я — туда же. Громов стоит над мужчиной, тот сидит на соседнем дверном коврике и прикрывается руками.

— Твой?

— Нет, у меня два драчуна и афериста. Не встречал? А то я их с утра потеряла.

— Очень смешно.

Но по Артёму не скажешь, что ему весело, заходит в квартиру, я отступаю, давая ему пройти.

— Так что случилось?

— Нервный срыв. Хочешь чаю?

— Хочу.

Артём устраивается за столом, трет ладонями лицо, из коридора шум, отборный мат Громова, он снова споткнулся о коробку с сервизом.

— Крис, что за дела? Кто это мужик?

В маленькой кухне сразу становится тесно, а еще воздух раскаляется от переизбытка в нем тестостерона и бушующих гормонов.

— Не знаю, ломился так, что думала, меня пришли убивать, искал некую Марину, может, ошибся дверью.

Разливаю чай по кружкам, одну ставлю рядом с Артёмом, Громов все так же напряжен и ждет более развернутого ответа от меня.

— Сушечку?

— Крис, что за дела? Тебе сказали сидеть на месте и никуда не выходить.

— Я похожа на комнатную собачку? Может, еще ошейник купишь?

Понимаю, что несу чушь, но снова язык — мой враг, это как защитная реакция на любое ограничение моей свободы и действий.

— Кристи-и-ина, — Громов тянет мое имя, это не сулит ничего хорошего. Артем молчит, лишь смотрит на нас и пьет чай.

— Мне надо было на работу, разобраться с моим отстранением. Звонил майор Рогозин, угрожал и требовал доказательства вашей незаконной и преступной трудовой деятельности, а потом Якут, тот самый, с Сахалина, я видела его по вашему адресу. Еще брат вновь влез в нехорошую историю.

Мужчины переглянулись, вновь повисла тишина, но она уже нагнетала и давила. Того, о чем они могли думать, я не знала, но понимала, что ничего хорошего дальше не будет.