Абсолютный враг - Андрей Ливадный

Но он – боевой мнемоник! – Инга в волнении начала одеваться. – Вадим способен манипулировать энергиями линий напряженности гиперсферы, я уверена! – Мысленно твердила она.

Облачившись в летный комбинезон, она вдруг села, бессильно опустив руки.

Пальцы дрожали, сердце бешено колотилось в груди.

«Он жив… Я теперь знаю, что он жив!»

Волнение, охватившее ее, мешало мыслить. Инга не задумывалась, не выдает ли она желаемое за действительное? Почему образ Вадима лишь прикоснулся к ней, разбудил и тут же истаял?

Дальность расстояния? Нехватка жизненных сил для поддержания полноценного канала связи?

Не важно. Она отвергала сомнения, ухватившись за мимолетное полуосознанное явление, как хватается утопающий за соломинку.

«Он жив!..» Мысль уже прочно поселилась в ее рассудке, не отпускала, толкала к действию, но что она могла или должна была сделать?

Отстранение от полетов, вызвавшее накануне лишь досаду, теперь виделось настоящей катастрофой. Инга многое сейчас бы отдала за право вновь оказаться в рубке «Стилетто», соединить свои способности с возможностями бортовых кибернетических систем.

«Нужно просить приема у адмирала! Он поймет меня!..»

Однако судьба распорядилась иначе. Инга не успела ничего предпринять, ее порыв был остановлен внезапной дрожью, отдавшейся в переборках, и сигналом общей тревоги, прошедшим на уровне мнемонического восприятия.

На мгновение она застыла, не понимая, как действовать ей, а затем, отбросив сомнения, выбежала из каюты.

«Раптор» маневрировал, смена векторов ускорения происходила столь часто и быстро, что подсистемы не успевали компенсировать мгновенно возникающие перегрузки.

Инга едва не потеряла равновесие при очередной коррекции курса. Ухватившись за специальный поручень, она остановилась, посылая мысленный запрос в бортовую сеть.

Галактлейтенант Долматова, с вас сняты все ограничения, – пришел по мнемонической связи лаконичный ответ. – Предписано действовать согласно регламенту боевой тревоги.

В следующий миг серия мягких ритмичных толчков засвидетельствовала работу электромагнитных гаусс-орудий фрегата, и тут же новая перегрузка обозначила смену курса.

* * *

Боевой мостик крейсера «Воргейз»…

Не смотря на все предпринятые адмиралом меры, атака противника началась внезапно.

Мнемоники дежурной смены, осуществлявшие мониторинг линий напряженности гиперсферы, за минуту до начала боя зафиксировали незначительные возмущения горизонталей первого энергоуровня[41]. Исходя из опыта гиперсферной навигации, следовало предположить, что в аномалии движутся небольшие материальные объекты с низкой энерговооруженностью, однако человеку свойственно сомневаться, и потому старший офицер смены все же подал сигнал боевой тревоги.

Автоматические подсистемы кораблей отреагировали немедленно, дежурные звенья «Стилетто» стартовали за несколько мгновений до начала событий; как только отработали электромагнитные катапульты, фрегаты и крейсер задействовали противоплазменые щиты, одновременно начиная боевое маневрирование.

Через пару секунд сканирующие комплексы эскадры зафиксировали двенадцать вспышек гиперпространственных переходов. Техногенные объекты чуждой расы покинули аномалию, двигаясь в режиме дрейфа, но их слабые сигнатуры, едва не обманувшие мнемоников, почти неразличимые на фоне космических излучений, вдруг начали стремительно разгораться, демонстрируя одновременное включение множества бортовых подсистем.

На боевом мостике «Воргейза» царила напряженная тишина. Все доклады и команды транслировались в мнемоническом диапазоне связи, получение информации и реакция на нее происходили со скоростью мысли…

Двенадцать базовых кораблей механоформ, удаление – четыре с половиной световые секунды! Относительная скорость – 300 километров в секунду! Атакующий курс в плоскости эклиптики системы!

Идентифицированы три объекта класса «Разрушитель»! Угроза массированного применения плазмы! Расчет вероятного времени атаки – минус двадцать пять секунд!

Энергия генераторов переведена на курсовые противоплазменые щиты!

Адмирал Мищенко, принимая доклады, успел при помощи сервов облачиться в тяжелый боевой скафандр.

Как он и предполагал, силы были неравны, а удар внезапен. Лишь благодаря бдительности мнемоников дежурные эскадрильи «Стилетто» успели стартовать и закрыться излучением фантом-генераторов. На гиперсферных частотах был отправлен краткий отчет в штаб флота, но до подхода групп немедленного реагирования эскадре предстояло принять бой и продержаться, как минимум, тридцать минут.

Корабли противника, проигнорировав автоматически транслируемую «программу контакта»[42], первыми продемонстрировали свои намерения.

Их строй, образующий дугу при выходе из гиперсферы, нарушился: пять базовых кораблей механоформ погасили инерцию дрейфа, отставая, будто проваливаясь назад, и тут же мнемонический доклад подтвердил интуитивную догадку адмирала:

Зафиксирована работа генераторов низкой частоты![43]

Сергей Дмитриевич, сохраняя внешнее спокойствие, почувствовал, как предательский холодок скользнул в груди. Теперь стало ясно, что действия механоформ, предпринятые для блокады системы Алексии, – не случайная поломка в системах гиперпривода их базового корабля, а отработанный боевой прием. Считывая данные сигнатур, адмирал пришел к мгновенному выводу: даже у «Воргейза» едва ли хватит мощности бортового гипердрайва для преодоления низкочастотного поля и прорыва в аномалию, у фрегатов же вообще нет никаких шансов на экстренный гиперпереход.

Идентификация по объектам: от группы отделились три постановщика помех, координационно-вычислительный комплекс и штурмовой носитель.

Ситуация стремительно усложнялась. Мнемонические доклады следовали один за другим, проясняя расстановку сил: три «Разрушителя», опознанные по сигнатурам, двигались теперь чуть впереди, стремясь сократить дистанцию до Элианской эскадры, четыре сопровождавших их техногенных объекта, определенных как два авианосца и два зенитно-заградительных корабля[44], совершили перестроение, поднявшись выше условной плоскости эклиптики.