Абсолютный враг - Андрей Ливадный

Мищенко кивнул, соглашаясь. Он понимал, что намечающийся план отличается множеством новаций, неизбежно вытекающих из особенностей строения кораблей противника, кроме того, «Воргейзу» в определенный момент времени отводится роль мишени, принимающей главный удар механоформ, но…

– Дальше? – Он посмотрел на Хорса.

– Фрегаты продолжают движение, ведя непрерывный огонь. Броня кораблей противника, по нашим сведениям, не рассчитана на противодействие кинетическим видам вооружений. Мы проходим сквозь их построение и начинаем боевой разворот. Второй волной атакуют «Стилетто» в конфигурации «штурмовик». Используя генераторы активного щита, они преодолевают зону кристаллического Роя и наносят удар по стержневой структуре крупных техногенных объектов противника, уничтожая их силовые установки. При успехе атаки произойдет взрывная расстыковка модулей, с их частичным уничтожением, кроме того, корабли механоформ лишатся возможности к повторной сборке – будут уничтожены базовые элементы, на основе которых формируются модульные конструкции.

– В общих чертах план неплох, но требует тщательной проработки в деталях взаимодействия. – Мищенко включил тактический монитор. – Я предлагаю осуществить запуск «Стилетто» в первые секунды боя, чтобы штурмовики, закрывшись фантом-генераторами, вышли двумя группами выше и ниже плоскости эклиптики построения противника. Таким образом, они получат возможность внезапной атаки с выгодных курсов, для поражения силовых установок вражеских кораблей.

– А кто будет противодействовать атаке истребителей Роя? – поинтересовался командир «Апостола».

– Бортовые системы «Воргейза», – ответил адмирал. – Крейсеру придется сыграть роль главной мишени. Это не противоречит логике машин – они начнут атаку на наиболее крупную и опасную с их точки зрения цель. Задача фрегатов – не допустить повторного плазменного удара «Разрушителей». «Воргейз», после истощения ресурса накопителей энергии, отключит щиты, переходя к активной обороне. А теперь займемся деталями. Нужно продумать каждую мелочь и осуществить перестроение эскадры.

– Разрешите вопрос, Сергей Дмитриевич?

– Да? – Мищенко обернулся к Нечаеву.

– Есть данные о готовящейся атаке со стороны механоформ?

– Нет. Между нами и противником лежит пространство, подконтрольное диким Семьям цивилизации инсектов.

– В таком случае, перестроение эскадры будет преждевременным.

– Считаете, что потеря двенадцати «Сеятелей» прошла незамеченной со стороны механоформ? – Адмирал покачал головой. – Нет, я чувствую, они уже ищут нас, и попытаются нанести упреждающий удар. Продолжая разведку, мы попадем в заранее подготовленную ловушку. На мой взгляд, облегчать противнику задачу нет никакого смысла. Столкновение уже неизбежно, и лучше мы встретим их тут, заранее подготовившись, лишив механоформы преимуществ фактора внезапности. 

Скопление О'Хара

Измотанная после напряженного боевого вылета, обеспокоенная внезапными событиями, произошедшими в виртуальном пространстве личной Вселенной, Инга, несмотря на усталость, долго не могла уснуть.

Ее жизнь внезапно и необратимо изменилась.

Она лежала без сна, глядя в низкий потолок каюты, и думала.

Невероятное, опустошающее бессилие навалилось в одно мгновение, подмяло рассудок, заставило взглянуть на события под иным углом.

Мнемоник не по призванию, но по факту рождения. Дочь кибрайкеров, унаследовавшая от родителей несвойственные обычному человеку нейросетевые структуры коры головного мозга, – кем на самом деле она является?

Инга часто и безответно задавала себе этот вопрос. Какое-то время ей казалось, что кошмар остался в прошлом, – бежав из академии астронавтики системы Элио буквально за несколько дней до выпускных экзаменов, она наглухо отгородилась от прошлого, заставила себя забыть, всё, чему ее учили.

«Была ли я счастлива?»

Спокойная жизнь на Алексии, археологические изыскания, душевное равновесие – наверное, это и было счастьем?

«Разве я могу быть счастлива сейчас, после ужасающих картин массовой гибели инсектов и логриан, после восемнадцати часов напряженного патрулирования, преследования и космического боя? Когда сил не осталось вовсе, мышцы ноют, а сон не приходит?

Разве боль в душе подходит под определение «счастье»?»

Инга чувствовала, что окончательно запуталась. Доверят ли ей снова управлять «Стилетто» после грубого нарушения приказа и пререканий с адмиралом Мищенко?

В основе ее поступков лежала сложная гамма чувств, начиная от сострадания гибнувшим на планете и в космосе существам и заканчивая неистовым желанием отыскать Вадима.

Да, она безумно надеялась, что курс преследования базового корабля механоформ, приведет ее в систему, куда транспортные модули переместили захваченную спасательную капсулу галакткапитана Рощина.

Она ошиблась.

Там не оказалось даже планет, не говоря о космических базах.

С каждой минутой что-то неуловимо менялось в ее душе. Умирали одни чаяния, возрождались другие, она все глубже погружалась в пучину переживаний, состояние неопределенности, владевшее ею минуту назад, таяло, теперь вспоминая годы, проведенные на Алексии, она как будто рассматривала очень старые черно-белые фотографии, тусклые, смазанные, не несущие памяти о былом.

Нет, те годы никак не подходят под определение «счастливых». Спокойствие, граничащее со сном разума и души, несло ощущение серости будней. Воспоминания тускнели, покрывались трещинами, и вдруг осыпались, как не выдержавшая бега времени выцветшая фреска, а на смену ярчайшими вспышками приходили иные впечатления.

Она вновь и вновь видела репликатор чуждой расы, ломающий торосы замерзшего моря, затем вдруг начинала бредить ночными небесами Алексии, в которых болидами сгорали сбитые в космическом бою истребители, и вновь ее душа тянулась к пылающим сигнатурам катапультированных пилот-ложементов, сердце замирало, до холодной боли в груди…

Спустя какое-то время измученная сомнениями, она все же забылась тяжелым, тревожным сном.

* * *

Инга проснулась посреди ночи, от ощущения, будто к ней кто-то прикоснулся.

Свет в каюте зажегся автоматически.

Еще не стряхнув наваждение глубокого сна, она села, инстинктивно прижав к груди скомканное одеяло.

В рассудке медленно таял образ Вадима. Инга мгновенно напряглась: неужели он каким-то чудом сумел выйти на связь?

Попытка вспомнить свой сон, вернуть ускользающий образ, оказалась бесплодной.

Неужели я проспала, пропустила его выход в сеть?! – Инга порывисто встала, находясь в полной растерянности.

Она понимала, единственным способом подать весточку о себе для мнемоника, оказавшегося без традиционных средств связи, является выход на энергетическую ткань силовых линий гиперсферы. Немногие способны на подобное.