Герой из героев. Дело привычки - Елена Тихомирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зачем я это сделал? Почему не убил? Наверное, потому что моя ярость остыла. Потому что нашлось наивное оправдание для собственного намерения оставить хоть кого‑то в живых. И самое главное – потому что приказ Тьмы сделал мне больно, ударил по самолюбию, и я хотел хоть немного «насолить». А для этого всего‑то нужно было, чтобы девочка сбежала вновь. Уж, наверное, она не такая дура, воспользуется шансом?
Придя на место и дав ребёнку идиотский наказ стоять и не двигаться, я развёл огонь и, соорудив при помощи всё той же настойки Брианны факел, приступил к неспешному поджигательству. Малышка рыдала навзрыд, во весь голос звала то мать, то сестру, однако и не думала использовать ситуацию в свою пользу. Я даже намеренно задержался за домом на минут десять, прежде чем всё же поджёг его со всех сторон. А там, глупо встав к малолетней пленнице спиной, стал предельно внимательно наблюдать за языками пламени.
Долго изображать притворную увлечённость мне не пришлось. Зрелище и правда заворожило. Оно выглядело жутко и красиво одновременно. Брёвна вспыхнули, как будто ждали своего часа годами. Искры отражались от глади воды и снопом взвивались вверх. Последние слабые лучи алого солнца, уступающие место слезинкам серебряных звёзд, казались порталом в другой мир. Тот самый, недосягаемый и волшебный, где, согласно глупым поверьям, существует место для избранных умерших – счастливое и беззаботное.
… Я вдруг осознал, что больше не слышу детского плача. Мне даже довелось довольно улыбнуться, прежде чем обернуться и понять, что кроха так никуда и не сбежала, а, как это и бывает с маленькими детьми, от усталости и переизбытка эмоций заснула, сидя на траве.
По-тихому вытащив меч из ножен, я подошёл ближе. Что поделать? Раз уж задумка не вышла, то стоит убить девочку. Во сне это даже хорошо. Быстрая и лёгкая смерть… Такая, какую заслуживала Эветта.
Непроизвольно мой взгляд устремился к незатронутому пламенем крыльцу. Большей частью от дома ничего не осталось, но этот пятачок, где осталось лежать изуродованное тело, остался. И всё же мне было не разглядеть подруги. Мешала и ночная темнота, и гаснущий огонь, утративший свою силу. Поэтому я снова посмотрел на ребёнка. На головку девочки как раз сел не желающий смиряться с уходом дня шершень и закопошился в её светлых волосах своими лапками. Я дотронулся до него кончиком лезвия, и тот, сердито жужжа, полетел на меня в атаку. Пришлось основательно постараться, чтобы избавиться от его преследования. Только что в озеро не забраться!
– Вот же защитничек нашёлся! – сердито проворчал я ему вослед и замер, кисло морщась от очередного воспоминания. Взгляд мой невольно вернулся в сторону крыльца.
– Зачем тебе это? – сморщил я нос, увидев, что Эветта шагает мне навстречу, прижимая к груди поскуливающего щенка-сосунка.
– Какие-то мерзкие мальчишки швырнули его в сточную канаву. Я выловила.
Теперь мне стало заметно, что с её подола платья капает грязная вода. Да и вблизи «аромат» хорошо ощущался…
– Зачем?
– А что было бы, если бы я не вмешалась?
– Наиболее вероятен вариант, когда щенок тонет.
– Да. Он бы умер.
– И что? – не особо понимал я. Все когда-либо умирали. – Живой он нам мешает более нежели мёртвый.
– Живой он мешал матери, которая наверняка едва сводит концы с концами в поисках отбросов. Живой он своим писком мешал играющим детям. Живой он мешает нам… Такой крохотный, а не нужен никому!
– Снова бросим его в канаву?
– Это лёгкий выход. Вот только смерть не решение всего. Однажды щенок вырастет в огромного пса, хорошо запомнившего, что значит добро и зло. Я уверена, когда его оскала станут страшиться все вокруг, мои руки он ласково оближет. И будет ли у меня более верный друг, чем тот, чья жизнь мне однажды показалась важнее такой неурядицы, как мокрое платье?
– А разве меня тебе недостаточно?
– О, Арьнен! Если ты такой прагматик, то считай, что я всего лишь пытаюсь сказать, что, помогая жизни вот так, ни с того ни с сего, ты можешь в будущем извлечь намного больше пользы. Но и эта вероятность ничего не стоит по сравнению с тем, что получаешь в настоящем.
– И что же это? – скептически поинтересовался я. По мне, так этим чем-то оставались всё те же явные проблемы по пристройству щенка.
– Давай, так. Пообещай мне, что если однажды будешь знать, что можешь спасти кого‑либо незнакомого и испытаешь хотя бы лёгкие сомнения в необходимости остаться безучастным, то даже ценой будущих неудобств встанешь на пути мрачного короля. Потому что только так ты поймёшь меня. И никак иначе! Пойми, это надо почувствовать самому.
– Хм. Я подумаю над этим… А куда ты денешь это сейчас?
Вряд ли наш хозяин обрадовался бы подобному возвращению Эветты. На днях в лавку заходила стайка детворы, пытающейся раздать котят, и мастер Гастон чётко дал понять, что не позволит никакой живности находиться в стенах своего дома.
– Возьму с собой. Ему нужен хороший уход, а мне не верится, что Арнео справится с таким малышом.
– С собой? С мастером Гастоном сама разговаривать будешь!
– Да. Конечно.
Согласие меня удовлетворило, и мы наконец-то выдвинулись. Я ждал подругу со свидания на одном месте так долго, что патрулирующий улицу стражник начал с подозрением присматриваться ко мне. Наконец-то он выдохнул спокойно. Идти же было надо не так близко. Поэтому я, основательно размыслив над тем, что мне было сказано, поинтересовался:
– А в чём разница между спасением знакомого и незнакомого?
– Что? – спросила девушка, отвлекаясь от поглаживания мордашки, пригревшегося у неё на руках бело-рыжего щенка.
– Ты просила обещания спасти именно незнакомца.
– Я так и сказала? – прозвучало удивление в её голосе. – Хотя, может и так. Всё‑таки когда ты не ведаешь кому протягиваешь руку, то это в разы значимее. Потому что тогда вот уж точно не ожидаешь благодарности взамен.
– Да я и от знакомого бы не ждал, – пожал я плечами, но почти сразу переменил своё мнение. – Но это бы определённо говорило бы о том, что этот знакомый для меня важен, а, значит, и нужен. То есть, выгода подразумевается.
– Хватит заумничать! Ерунду в настоящую научную дискуссию превращаешь.
– А это ерунда?