Зови меня ястребом - Константин Щипачев

Суходольский осторожно напомнил о себе:

— А, встретившись с той девушкой вторично — через несколько дней, ты увидел совершенно другого человека. Верно?

— Не совсем. Про другого человека вы угадали, а вот следующая встреча состоялась аж через год.

— Даже так! И она тебя вспомнила?

Константин пыхнул дымом и затушил окурок.

— Вспомнила!.. Мягче не скажешь.

Через одиннадцать месяцев по приглашению Минобороны и командования Объединенной группировки в Ханкалу заявились те же рок-музыканты, в последний момент вырванные людьми майора из лап озверевших чеченских молодчиков. Те же или в слегка измененном составе — не суть важно. Организаторы, как водится, растрезвонили о единственном концерте, согнали отовсюду бойцов в «филармонию под открытым небом». И вдруг что-то не срослось со здоровьем гитариста — увезли бедолагу в госпиталь с отравлением. Видать, обожрался острой кавказской пищи.

Подходит время обещанного концерта. На сцене — никого, только аппаратура и прожекторы. Военный люд начинает волноваться…

Наконец, из кулис выходит та самая барышня, что запомнилась Константину необычным видом у автобуса: бледным лицом, сухими глазами и плотно сжатыми губами. Симпатичная надо сказать барышня! Миниатюрная, стройная, с небольшой родинкой над верхней губкой; вся в блестящей черной коже, с распущенными русыми волосами. В медленной задумчивости подходит к микрофону и вдруг пронзительным голосом вещает:

— Эй, народ! Кто умеет лабать — помогите, а то кранты нашему зрелищу!

Народ зашумел, завозился.

Офицерская братва, зная Костино пристрастие к гитаре, толкает его в спину:

— Давай, брателло, выручай музыкантов!

Куда деваться? Надо помочь коллегам.

Проталкивается Яровой сквозь толпу к сцене и по пути охреневает от лавины дурацких сомнений. Откуда ему знать, что заезжие артисты собираются лабать? Впишется ли он в их манеру исполнения? Ну и прочая перхоть…

И тут эта кожаная ведьма, узнав майора, выдает в микрофон на всю Ханкалу:

— Ба, кого мы видим! Знакомый типчик!! Тот самый, чьи подчиненные без суда расстреливают пленных чеченских парней!..»

Прям так и ляпнула, стерва! Открытым текстом.

* * *

— Гм… ну и что ж с того? — пожевал губами Суходольский. — Ты же сам недавно признался: на войне работают другие принципы и правила. Там же в зрителях были сплошь твои товарищи! Следовательно, для них это не стало открытием.

— На тот концерт, между прочим, приперлись и представители Военной прокуратуры, и командование, и чеченские чиновники. Они, безусловно, обо всем знали, но… В общем, сами понимаете: нельзя публично озвучивать такие вещи!

Да, Марк Антонович умел не только великолепно говорить и убеждать. Он обладал еще и даром слушать и слышать собеседника. И чем дальше Костя повествовал о своей давней любви, тем шире раскрывалась его душа Суходольскому. Рассказ был невесел, но что поделать — печальной жопой радостно не пукнешь. И шеф жадно ловил взгляд; сопереживал, шевеля над золотой оправой ровными соболиными бровями или мелко кивая и щурясь. Там, где по сценарию требовалась пауза, он молчал, не перебивая ни словом, ни жестом, — лишь задумчиво созерцая слюдяные искры колыхавшейся в стакане минеральной воды. А где следовало поддержать — немедля пускался в обвинительные речи.

— Ты прав — девица поступила неразумно. А главное, она слишком быстро забыла о том, кто ее спас. Верно?..

Гитарист потянулся за следующей сигаретой.

— Сучка, конечно. Но красивая, как богиня.

— А что же с концертом? Удалось тебе вписаться в незнакомый коллектив?

— Да, ребята в группе оказались хорошими профи — подстраиваться почти не пришлось. Нормально отыграли, и на бис еще раз пять выходили. А она после концерта даже не поблагодарила!

— Нда-а… Стало быть, она тебе понравилась?

— Сложно сказать. Скорее, да.

— Что же было потом?

— Утром следующего день она все-таки подвалила — хотела попрощаться перед отъездом. А ее я послал. Сам не знаю, почему… Жестко послал и далеко.

— О как! А она?

— Четко последовала данной инструкции.

Помолчали. Молодой мужчина с грустью взирал в окно, и на лице жила отчетливая гримаса сожаления. Огромного сожаления по поводу несуразного расставания с понравившейся девушкой.

Суходольский с печальною теплотою посматривал на Ярового. С теплотой и благодарностью за искренность, за отказ от надоевшей маски блудливого шута.

— Граждане, заканчиваем обед — скоро Саратов! — сиплым голоском объявила официантка.

— Да-да, уходим, — кивнул шеф и внезапно преобразился: — А знаешь, Костя, я верю в вашу будущую встречу. Хотя бы однажды вы должны встретиться с той девушкой. И уверен: ты давно ее простил. Верно?

Теперь развеселился Яровой:

— Давно на нее не сержусь — это точно. А по поводу нашей встречи — сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Я снимаю шляпу, Марк Антонович, перед вашим гением психолога и гипнотизера, но волшебства в вашем исполнении я пока не видел.

— А на слово поверишь?

— Вряд ли…

— Напрасно, молодой человек, напрасно. Придется задействовать магию.

Коммерсант с показной медлительностью допил минеральную воду. Подняв пустой стакан, посмотрел сквозь него на солнце. Брякнув донышком о столешницу, дотянулся ладонью до Костиного лба и прикрыл веки, словно считывая нужную информацию.

Потом щелкнул пальцами возле уха молодого мужчины и уверенно выдал:

— Тот музыкальный коллектив назывался «Рок-студия» и приехал в Чечню из Санкт-Петербурга. А закончился концерт триумфальным исполнением «Летней грозы». Вашим парным исполнением: твоим и той неотразимой девицы в черной блестящей коже. Верно?

Хлопая длинными ресницами, Костя по-военному прошептал враз пересохшими губами:

— Так точно. А-а… а откуда вы все это знаете?..

— То-то, Константин Захарович. Я многое при желании могу узнать. И про тебя, и про Сергеева, — поднялся Суходольский. Похлопав по карманам и вспомнив о забытом в купе бумажнике, попросил: — Расплатись, пожалуйста, за обед…

* * *

Поезд недолго постоял на полустанке, тронулся и медленно покатил по пригороду Саратова.

Покинув ресторан и следуя через грязные тамбуры, шумные «шлюзы» и узкие коридоры в свой вагон, босс о чем-то бодро рассуждал. А Костя поглядывал ему в затылок и не переставал изумляться концовкой разговора за столиком.

Музыкальный коллектив, которому понадобилась помощь стороннего гитариста, действительно назывался «Рок-студия». Группа действительно приехала в Чечню из Санкт-Петербурга. И закончился тот концерт действительно «Летней грозой» Вивальди в исполнении двух соло-гитаристов: Константина и той смазливой девицы в блестящем кожаном одеянии. И здесь Суходольский не ошибся…