Колдун. Земля которой нет - Кирилл Клеванский

– Териальцы! – прогремел наместник. – Сегодня день, которого все мы ждали с нетерпением! Финальное испытание, которое определит, станет ли землянин первым воином Термуна или присоединится к остальным гладиаторам в очереди на перерождение! Открыть ворота!

В противоположной части арены завизжали цепи, наматываемые могучими воротами. Медленно поднималась кованая решетка, за которой виднелась голодная тьма. Сколько раз я уже вглядывался в эту мглу, пытаясь различить очертания очередной напасти. Но, как и всегда, безуспешно. Пока мой противник не ступит на песок, мне его не увидеть. Не знаю, волшебство это или очередные, так и не поддавшиеся мне тайны Териала. За время пребывания на острове я выяснил лишь один вопрос. Тот самый вопрос, который теперь определит мое будущее. Впрочем, оставался еще один.

Наместник сказал – «воин», но я все еще не знаю, что делает из солдата, бойца, гладиатора или легионера – воина. Где проходит эта тонкая грань и в какой момент барды начнут петь не о наемнике Тиме Ройсе, а о воине Тиме Ройсе? Или, может, в этом и заключается суть: воином можно стать только после смерти, когда имя твое войдет в легенды, когда оно будет звучать у костров под сводом звездного неба и у жаровен под золотыми куполами древних дворцов и храмов?

Стал ли я воином на этом летающем острове? Пожалуй, нет, ведь я даже не узнал определения этого слова. А если не знаешь, что подразумевает то или иное слово, как его можно применить к себе? Да, я все еще оставался наемником не самой высшей пробы. Для многих – разбойником и мародером. Для кого-то – даже детоубийцей, а будь о моих «подвигах» известно народу, то стал бы и цареубийцей. Что ж, боюсь, у бардов не выйдет славной баллады со мной в качестве героя.

Наконец решетка окончательно скрылась в каменной кладке, и на арене появился мой последний противник. Сперва я не мог понять, что меня смущает в его коренастой, мускулистой, жилистой фигуре, но потом все встало на свои места и мое сердце совершило небольшой вояж по всему телу.

Это был вовсе не случайный солнечный блик, окрасивший кожу противника в пергаментные тона. Это было не мое воображение, перепутавшее боевой шест со знакомым до боли посохом. И конечно же не стоило пытаться убедить себя в том, что некто натянул на чье-то лицо маску старшего маласа. Нет, не могло быть никакой ошибки в том, что передо мной стоял старик – тренер гладиаторов.

– Да начнется бой! – рявкнул наместник, и в тот же миг сердце дрогнуло под лавиной смешавшихся звуков.

Ворон

Старик, затянутый в кожаную броню, исчез, и в следующее мгновение задрожали стены арены, а по ушам зрителей ударил оглушительный звон. Там, внизу, старший малас всего за долю секунды преодолел невероятное расстояние, а потом нанес столь же невозможный удар, заставивший гладиатора пролететь почти пять метров и буквально влипнуть в стену.

Землянин, упав на песок, тяжело задышал. Его руки дрожали, сжимая черные сабли, сверкавшие на солнце золотой вязью, змейками оплетавшей клинки. На песок падали капли крови, смешанные с выступившим потом. Нетрудно представить, что бы произошло, если бы гладиатор не уклонился в последний момент, одновременно с этим прикрыв торс скрещенными клинками. С другой стороны, сложно поверить, что этот удар был вызван лишь взрывной волной, порожденной невероятным выпадом.

Малас стоял, опершись на свой чудной посох, похожий на обломленное копье. Он терпеливо ждал, когда его противник поднимется на ноги. Трибуны неистовствовали. Еще мгновение назад они осыпали землянина лепестками цветов, красным саваном покрывая песок, а сейчас исторгали самые грязные и насмешливые реплики, от которых уши сворачивались в трубочку. Но гладиатор их словно не слышал. Впрочем, скорее всего так оно и было. Либо он оглушен ударом, либо все, что он мог разобрать, – это стук крови в висках.

Прошло несколько секунд, и под всеобщий ропот сломленный, казалось бы, человек поднялся на ноги. Колени его чуть подрагивали, а руки повисли веревками, но взгляд был спокойным, даже строгим. Прошло ошеломление, исчезло удивление, осталась только решимость в глубине серых стальных глаз.

Малас сделал приглашающий жест. На губах его цвела оскорбительная насмешка. Так матерый волк смотрит на огрызнувшегося щенка, который еще даже не умеет перегрызть сухожилия на лапах убегающей добычи. Наверное, землянин должен был сорваться в выпаде, сумасшедшем рывке, но он стоял. Более того, качнув саблями, он вогнал их в ножны, а потом скрестил руки на груди. Гладиатор стоял неподвижно, лишь изредка вздымалась его могучая грудь, напоминая спящий вулкан.

Зрители смеялись, продолжая сыпать оскорблениями. В этот момент четко различалась грань между «своим» и «землянином». Конечно, они болели за того, кого знали уже многие годы, – за своего соотечественника. А старик, похоже, был обеспокоен. Он вдруг заозирался по сторонам, осматривая красный ковер из лепестков, а потом вдруг принял защитную стойку, выставив посох в качестве щита. Никто не понял, что произошло, но трибуны замолкли в ту секунду, когда на старика обрушилась лавина из крови. Именно так перед зрителями предстали ленты из лепестков, жалящих не хуже арбалетных болтов.

Старик с такой скоростью вращал своим оружием, что танец посоха сливался в диск, поглощающий лучи зенитного солнца. Но сколько бы лепестков он не рассекал, за ними следовали другие. Вскоре на песок закапала и его кровь. Землянин же все это время просто дышал. Зрителям казалось, что он бездействует, управляя потоками одной силой мысли, но это было не так. Гладиатор двигался – он дышал.

В миг, когда победа, казалось, была уже в руках молодого бойца, все изменилось. Старик остановил посох, вытянул правую руку, а потом прижал ее к земле. Тотчас все лепестки неведомой силой придавило к песку, и та же сила заставила землянина покачнуться. По его напряженному лицу, вздутым жилам и комичным, подергивающимся движениям было видно, что он, придавленный силой притяжения, тратит все свои силы, чтобы не упасть на колени.

Малас поднял посох и с силой ударил о землю. Арена задрожала, зрители загомонили, хватаясь за скамьи или за соседей, пытаясь удержаться в сидячем положении и не свалиться на каменные ступени. Из песка поднималось гигантское существо, которое многие видели лишь на картинках в древних манускриптах. Да, это был огромный дракон, созданный стариком из песка, глины и земли. Чудовищный голем взмахнул крыльями и утробно заревел. И пусть это вогнало в дрожь толпу, но землянин был все так же спокоен.

Он обнажил сабли и быстро повторил движение старика, исчезнув во вспышке невообразимой скорости. Взгляд иногда выхватывал его фигуру, но она скорее напоминала блики на водной глади. То тут, то там мелькал силуэт гладиатора, застывающий в нелепых позах. Вот он наносит удар каменному голему, и от его черных сабель отлетают серпы столь же черного ветра, в котором заметны золотые искры. Вот он уворачивается от удара посоха старика, который подключился к бою на немыслимой скорости.

Всего за пару минут глиняно-песчаный исполин был развеян в пыль, а зрители видели лишь кукольные сценки, возникавшие то тут, то там. Не было шанса уследить за сражающимися, но даже без этого ощущались накал и тревога битвы. На песок капала кровь, по ушам бил глухой стук сабель о посох, вспыхивали отблески черного ветра и земляных копий.