Неоновые боги - Кэти Роберт

– Мы в режиме ожидания. Запасы сокращаются, но мы были готовы к этому. Зевс даже не приблизился к нашим границам.

Она напрягается.

– Я не могу поверить, что моя мать может быть так жестока. Мне так жаль. Я правда думала… – Она невесело смеется. – Я не знаю, о чем думала в ту первую ночь. Что никто не хватится меня, если исчезну? Оглядываясь назад, полагаю, что это было недальновидно.

– Дело не столько в том, что это было недальновидно, а в том, что ты была напугана и спешила действовать. – Но я достаточно хорошо знаю Персефону и понимаю, что для нее действия без плана сродни непростительному прегрешению. – Просто это означает, что ты человек. Люди порой пугаются и убегают. Не нужно корить себя за это.

Она шумно выдыхает, но ее мысли по-прежнему сосредоточены на чем-то вне этой комнаты.

– А мне непозволительно быть человеком. Особенно, когда мое будущее висит на волоске. Но даже в этом случае я должна была думать не только о себе. – Значит, мы опять к этому возвращаемся.

Я заключаю ее в объятия и прижимаю к себе.

– Ты доверяешь мне, Персефона?

– Что? – Она поворачивает голову, чтобы увидеть мое лицо, и хмурит темные брови. – Что это за вопрос?

– Справедливый вопрос. – Я стараюсь не задерживать дыхание, пока жду ее ответ.

Слава богам, она не заставляет меня долго ждать. Персефона кивает, став вдруг серьезной.

– Да, Аид. Я доверяю тебе.

Щемящее чувство в груди становится сильнее. Кажется, будто мое сердце пытается прорваться сквозь окаменевшую ткань и добраться до нее. Черт, я стремительно приближаюсь к тому состоянию, чтобы вскрыть грудную клетку и вытащить оттуда сердце, чтобы подарить его ей. Что со мной не так, черт возьми? Она уедет. Всегда собиралась уехать.

Я никогда не думал, что, уходя, она заберет с собой мое израненное сердце.

– Аид?

Моргнув, я гоню прочь это озарение.

– Если ты доверяешь мне, то поверь, что никому не удалось бы справиться с ситуацией лучше, чем это делаешь ты.

Она опять хмуро смотрит на меня.

– Все не так просто.

– Нет, именно так просто.

– Не получится, просто настояв на этом, прогнать все мои сомнения.

Я посмеиваюсь.

– Я бы не стал этого делать, даже если бы мог. Мне нравится, когда ты упрямишься.

Персефона перекидывает ногу мне через бедра и садится верхом. Ее волосы растрепаны, а тело освещено струящимся сзади приглушенным утренним солнцем, что проглядывает сквозь шторы, и оттого она похожа на какую-то весеннюю богиню, теплую и земную.

Она смотрит мне в глаза.

– И, раз уж мы заговорили о доверии, я хочу поговорить о средствах предохранения. – Она сидит неподвижно, будто не замечает, как мой член возбуждается под ней. – А именно о том, что я хочу перестать ими пользоваться.

У меня перехватывает дыхание.

– Ты не обязана это делать.

– Я знаю, Аид. С тобой не обязана делать то, что не хочу.

Она так легко говорит об этом, что у меня возникает чувство… Она попросту заставляет меня испытывать чувства. Много чувств. Я осторожно опускаю ладони ей на бедра.

– Я регулярно прохожу обследования.

Она кивает, будто ничего другого не ожидала, и верит мне на слово. Ее абсолютное доверие слегка ошеломляет меня. Персефона накрывает мои ладони своими.

– А я не была ни с кем с тех пор, как рассталась с бывшей девушкой, а после нее тоже проходила обследование. А еще использую противозачаточные – внутриматочную спираль.

– Ты не обязана это делать, – повторяю я. Сейчас мне больше всего на свете хочется оказаться в ней без преград, но в то же время я не хочу, чтобы она соглашалась на то, к чему не готова на сто процентов. Но и впрямь уже стоило бы знать Персефону.

– Аид. – Она не двигается. – Ты не хочешь? Ничего страшного, если нет. Я знаю, что вопрос контрацепции связан с доверием, и если тебе некомфортно, то все нормально. Честное слово.

Мгновение я просто потрясенно смотрю на нее. Когда кто-то в последний раз принимал во внимание мой комфорт? Не знаю. Понятия не имею, черт побери. В прошлом, когда я был с партнерами, то всегда брал на себя доминирующую роль, был ответственным за организацию и проведение действа. Мне нравится эта роль, нравится, когда мне подчиняются, но я не осознавал, насколько устал от этого, пока Персефона не дала мне малейший повод задуматься.

Она снова хмурится.

– О боги, я переступила черту? Прости. Забудь, что я сказала.

Я сильнее сжимаю ее бедра, пока она не успела слезть.

– Погоди. Дай мне минутку.

– Сколько угодно. – Она отвечает так робко, что я чуть не смеюсь.

Наконец, я беру себя в руки.

– Думаю, мы на одной волне, – медленно отвечаю я, следя за ощущениями. – Если в какой-то момент ты передумаешь, мы продолжим пользоваться презервативами.

– Если ты передумаешь – тоже. – Она одаривает меня радостной улыбкой и, схватив за запястья, опускает мои ладони себе на грудь. – Когда лучше начать, если не сейчас?

– Не поспоришь.

Она поднимает брови.

– Правда? Ты совсем не станешь спорить? Какое разочарование.

Я обхватываю ее шею и притягиваю к своим губам. Как бы мне ни нравилось обмениваться с ней остротами, сейчас я не в настроении. Степень ее доверия потрясает меня с силой, к которой я не готов. Это не обманчивая простота, с которой мы открыли друг другу правду. Она верит на слово, что сейчас находится в безопасности со мной.

Персефона тает у меня на груди, охотно отвечая на поцелуй. Потянувшись ей за спину, я сжимаю ее ягодицы и слегка приподнимаю, чтобы мой член оказался прямо у ее входа. Застыв совершенно неподвижно, я даю ей достаточно времени, чтобы передумать. Но мне пора понимать, что к чему. Она встала на этот путь и готова рьяно ринуться вперед в точности, как поступает во всем остальном.

Она медленно вращает бедрами, вводя внутрь головку члена. Наклонившись, Персефона шепчет мне на ухо:

– Ощущения такие развратные, правда? Ты так сильно возбужден, это сводит меня с ума.

Она вновь вращает бедрами.

– Поговори со мной, Аид. Скажи, как приятно меня чувствовать. Мне нравится, когда ты шепчешь возбуждающие непристойности мне на ухо, находясь во мне.

Мне это тоже нравится. Я опускаю ладони на ее задницу и поглаживаю местечко, где округлость ягодиц переходит в заднюю часть бедра.

– Ты такая тугая и влажная, маленькая сирена. Мне кажется, тебе нравится быть развратной.

– Да. – Она неторопливо опускается еще на сантиметр.

– Не прикидывайся скромницей. Ты хотела мой член. Так возьми его.

Она стонет и резко опускается вниз, принимая меня до самого основания. Сжав пальцами ее волосы, я притягиваю ее для очередного поцелуя. Он выходит небрежным и чертовски идеальным. И становится только лучше, когда она начинает двигаться, вращая бедрами, стараясь при этом не прервать поцелуй. Я уже чувствую, что этого будет недостаточно.

Отпускаю ее и, упершись рукой ей в грудь, заставляю сесть прямо.

– Трахни меня.

Она подчиняется, выгнув спину и совершая медленные, размеренные движения. Я смотрю, как член исчезает в ней, и изо всех сил стараюсь сдержаться и не кончить от одного только вида. Возможность ощущать ее без преград, ее безграничное доверие ко мне пьянят слишком сильно. Я не могу думать. Чувствую, будто покидаю собственное тело, потому что только и могу, что держаться за нее, пока она медленно и обстоятельно меня трахает.

Она золотая богиня, а я простой смертный, который никогда не будет ее достоин.

Персефона снова хватает мои запястья и опускает руку между бедер.

– Прикоснись ко мне. Пожалуйста, Аид. Заставь меня кончить. – Вторую мою руку она кладет себе на горло и прижимается к ней. – Не останавливайся.

Матерь божья!

Сжимаю ладонь, позволяя Персефоне сильнее прижать к ней горло, самой контролировать нажим, а сам большим пальцем вывожу круги на ее