Я твой монстр. Книга вторая - Елена Звездная

Помолчав, я выдохнула:

— Ты монстр.

— Твой, — мягко, но более чем непреклонно поправил Чи.

— Мой, — тихо согласилась я.

Он протянул ладонь и сжал мою руку.

Пронзительное чувство безумного счастья, и что-то новое, возникшее между нами, разделенное на двоих, соединившее нас двоих, волшебное ощущение, в котором больше не было места одиночеству.

***

— Я тебя уничтожу! Я выем твои глаза! Я отдам твой труп на растерзание воронам! Я расшвыряю твои кости всем уличным псам!

Такой экспрессии не ожидала даже я.

Прекрасная Асэми, оправдывающая свое имя даже в гневе, рвала и метала, а Чи Адзауро созерцал ее бешенство, выжидательно улыбаясь. О, это была страшная улыбка, пугающая внушительным спектром последствий, и сестре императора следовало бы это понять.

Но она не понимала. Известие о разрыве помолвки она восприняла не просто с истерикой — с яростью особы принадлежащей к избранному богом императорскому роду, который на Ятори считался фактически наследником всего божественного. Но это было глупо. Очень глупо. Безумная мешанина гнева, оскорбленного достоинства, тщеславия и угроз… и ей следовало остановиться, едва она упомянула мое имя.

Даже я, наблюдающая за происходящим через видеокамеру, ощутила этот тяжелый немигающий взгляд Акихиро, гарантирующий незабываемые последствия для той, кто посмел угрожать мне.

— Итак, — произнес он тихим, но жутким, страшным, вымораживающим все чувства, безотчетно вызывающим ужас голосом,- это была ты.

Асэми замерла.

В единый миг до нее дошло, что перед ней сидит не покорный слуга ее венценосного брата, а монстр. Смертельно опасный монстр.

— Я, — все так же тихо продолжил Чи, — запретил тебе каким-либо образом передавать императору информацию о гаэрской переводчице. Я. Запретил.

Она отшатнулась. Взметнулся шелк традиционных халатов, принцесса едва не споткнулась на своих гэта, и с трудом удержала равновесие.

— Ты нарушила мой запрет, Асэми, — тон становился холоднее с каждым словом.

Казалось, сейчас вовсе поползет изморозь по стенам.

И Асэми это почувствовала. Рухнув на колени, принцесса прижалась лбом к полу и торопливо зашептала:

— Прошу простить мне мой проступок, господин. Пожалуйста, прошу простить, господин Адзауро.

Или я чего-то не знала о Ятори, или… я чего-то не знала о Ятори.

А потом началось светопреставление.

Акихиро позвонили и сообщили, что было совершено нападение на дворец императора. Погибло свыше полутора тысячи шиноби и был убит император. Никто не мог понять, как это произошло. Донесение за донесением. Одна версия хуже другой. Полторы тысячи шиноби, взлом охранных систем, уничтожение всех записей на камерах. По расчетам специалистов, для столь массированного нападения потребовалось не менее двух тысяч асинов, но определить кто они, откуда, и каким образом перемещение такого количества человек прошло незамеченным, не мог никто.

И на всей Ятори имелись всего два человека, которые знали правду — я и мой монстр.

Но правду я не сообщила даже Исинхаю. К тому времени, мои уже почти нашли меня, как выяснилось, похищение организовали те, о ком я сразу и подумала — Астероидное братство. Если конкретнее — клан Летящая комета. И это было их последнее преступление – Удав и, как это не удивительно, Багор, подобного им не простили. Зачистка прошла жестко, в духе Зоопарка, негласным руководителем которого был Удав, и с применением последних разработок разведслужб Гаэры.

К ночи неофициально была выдвинута версия об организации покушения младшим наследником империи, но только неофициально – потому как едва ли нормальным было посадить на престол того, кто жестоко расправился с родственником.

Вот так, с легкой руки моего монстра, тот, кого я недавно одарила воображаемым другом, стал императором Ятори, а дело с нападением на дворец замяли. И так как новый император был крайне признателен своему первому министру, который собственно и поддержал его назначение, то дело с разрывом помолвки император Миюки тоже замял, и получил назад свою сестру с формулировкой: «Не оправдала ожиданий».

Вероятно на другой планете, все это едва ли прокатило бы, но не на Ятори. Здесь, реальной властью обладал глава кабинета министров, то есть Адзауро, а титул императора фактически означал главенство над религией, и только. И если при императоре Изума это было «не только», император держал политику под собственным контролем, то новый император Миюки – покорно последовал традициям.

Но это был тяжелый день.

Тяжелый для меня, судорожно кусающей губы, меряющей пространство спальни Чи нервными шагами, отслеживающей все новости и съемки переговоров, тяжелый для него — сумевшего договориться со всеми, извернуться ужом, заставить заткнуться недовольных и сохранить двусмысленность ситуации, тем самым поставив императора Миюки в полную зависимость от себя.

И когда Адзауро, уставший и сохраняющий невозмутимое выражение на лице, по-моему, уже исключительно усилием воли, вошел в спальню, я ожидала, что он просто рухнет на постель. Учитывая, что полторы тысячи шиноби уложил именно он, я в целом не представляла, как Чи все еще держится на ногах.

Увы, своего монстра я явно плохо знала.

— Та-а-ак, — запирая дверь и меняя невозмутимость на полную предвкушения усмешку, от которой мне стало даже немного не хорошо, протянул Адзауро, — с мелочами закончили, переходим к самому главному.

И он плавно шагнул ко мне так, что сразу стало ясно, что для него главное.

— Чи, ты на ногах едва держишься, — почему-то отступив, и это было какое-то интуитивное отступление, заметила я.

— О, Кей, ты меня сильно недооцениваешь, — он начал медленно расстегивать рубашку, скинув пиджак небрежным жестом, — знаешь, сколько времени у меня секса не было?

Черт, я не хотела этого знать.

— Намекну, — и он перешел к расстегиванию манжет, — с того момента, как сразу после, мне пришлось мотаться по всей столице Дженеры, разыскивая не в меру прытких уже не девственниц.

— Ты искал меня всю ночь? – потрясенно спросила, как-то неожиданно обнаружив, что в попытке отступить, дошла до стены и отступать больше было некуда.

На губах Адзауро играла все та же пугающе-маникальная ухмылка монстра, дорвавшегося до самого вкусного, но вот он подходит в притык, полуобнаженный, жилистый, весь словно созданный из стальных жестких мышц, его руки упираются в стену по обе стороны от меня, и глядя мне в глаза, Чи едва слышно выдохнул:

— Я искал тебя всю жизнь.

И если я думала, что этот сложный день подошел к концу, то я ошиблась. Очень-очень — очень сильно ошиблась.

Адзауро начал с поцелуев, и я лишь судорожно вздохнула, когда он сжал меня, продолжая целовать все так же жадно, безумно, бесконечно. Тысячи поцелуев, или один бесконечный, то алчный, то сминающий, то пронзительно нежный – я потерялась. Потерялась во времени, потерялась в нем, потерялась в себе.