Я твой монстр. Книга вторая - Елена Звездная

— Я дышу тобой, Кей. Я живу тобой, Кей. Я готов сдохнуть, только бы знать – что ты жива, что ты живешь, что у тебя все хорошо. Ты спрашиваешь, люблю ли я ее? Как, Кей? Как я могу любить кого-то, когда не справляюсь с собой, не справляюсь с тем, что меня неумолимо тянет к тебе. Когда по ночам я как в бреду шепчу твое имя, сдерживая крик…

Он судорожно выдохнул, отстегнулся, склонился надо мной, прижав мою руку к своей груди, и прошептал:

— Для тебя с самого начала все это было игрой, заданием, работой, а для меня… для меня давно нет разницы, где ты и где я. Я чувствую себя частью, просто частью тебя, у которой нет даже шанса, быть с тобой рядом. А ты рискуешь собой, Кей, бездумно, без оглядки, наплевав на собственную жизнь и не отдавая себе отчета в том, что пусть и лишенный возможности быть рядом, я схожу с ума от тревоги. Я ведь живу тобой, Кей. Я тупо живу только тобой с того момента, как увидел.

Он отстегнул меня, рывком пересадил к себе на колени, сжал, зарываясь лицом в мои волосы, согревая дыханием шею, и прошептал… медленно убивая словами.

— Я никогда не верил в любовь. Я не верю в нее и сейчас. Потому что это не любовь, Кей, это что-то чудовищное. Это выворачивает душу наизнанку, это разбивает реальность на острые осколки, и они впиваются в сердце, оставаясь там глухой болью неудовлетворенной потребности. Ты моя потребность, Кей. Ты моя самая важная потребность. Ты мой воздух, ты моя еда, ты мой сон… Это уже не любовь, Кей, это хуже смертельной болезни. Это мания. Это что-то неправильное, нездоровое, страшное… И я действительно монстр, Кей. Ублюдочный малодушный монстр, который вколол тебе фолиевую кислоту с витаминами, вместо контрацептива.

Я замерла.

Он выдохнул совершенно без чувства вины:

— Прости.

Сжал чуть крепче, и зло продолжил:

— Подлый поступок, я знаю. Я знал и тогда. Я прекрасно отдавал себе отчет в этом… но я не смог поступить иначе. Не сумел. Намеревался, планировал, просчитал все… и не смог. На что-то надеялся… На что?!

Хриплый стон и озлобленное:

— А теперь мне нужно как-то собраться с силами, не сдохнуть, увидев презрение в твоих глазах, и отпустить. Снова.

Я сидела, ощущая тепло, надежность и силу его объятий и… О каком презрении может идти речь, если я понимала его как никто другой?! Я тоже не смогла. Стояла на террасе под дождем, осознавала всю логичность, разумность и необходимость убийства императора и… ничего не смогла делать.

А вот сейчас смогла.

— Не отпускай меня, — тихо попросила, почти без надежды что услышит и послушает, — все что угодно, только не отпускай меня.

И ощутила, как он перестал дышать. Как на миг замерло его сердце. Как забилось затем, в бешенном сумасшедшем темпе, и с его губ сорвалось хриплое:

— Кей, ты осознаешь, что сейчас сказала?

Я не стала отвечать на его вопрос, задала встречный:

— А ты?

Он резко отстранился от меня, схватил за подбородок, заставляя запрокинуть голову, и встретить его пристальный, испытывающий, проницательный взгляд.

Несколько безумных долгих тянущихся вязкой патокой секунд…

Любимый мужчина, вглядывающийся в мои глаза, и, кажется не способный осознать, что в них увидел.

И хриплый вопрос моего монстра:

— Ты останешься со мной?

— Да, — едва слышно прошептала я.

Он сглотнул и уточнил:

— После… всего этого?

— Да…

Мне казалось, я слышу, как его сердце начинает биться все быстрее и быстрее, почти на грани безумия.

— Кей, — его черные глаза как два магнита – притягивали и пугали одновременно, — я могу остаться без всего, Кей. Без денег, положения, рода… И мне плевать на это, понимаешь? Мне уже давно и на все плевать, но ты… ты, Кей, нужен ли я буду тебе, если потеряю абсолютно все?

Я улыбнулась. Просто улыбнулась, я не знала, как это объяснить, я едва ли могла подобрать слова, я не умела красиво говорить, все, что я могла, только честно признаться:

— Я не хочу жить без тебя.

Он вновь перестал дышать, а я… я призналась и в том, за что мне было стыдно:

— И я боюсь, что люблю тебя меньше, чем ты, потому что этап «сдохнуть, только бы знать – что ты жив, что ты живешь, что у тебя все хорошо», давно пройден, Чи, мне этого мало. Я хочу быть с тобой. Не важно кем. Не важно в каком статусе. Просто с тобой. Просто рядом. Просто ощущать свою ладонь в твоей и тихо подыхать от счастья, потому что ты мое счастье, ты и только ты.

Несколько секунд Адзауро молча смотрел на меня, а потом просто сжал в объятиях.

Не было никаких поцелуев, не было красивых моментов, не было ощущения счастья – на нас надвигалась буря перемен, но нам было плевать. Нам было на все плевать, потому что мы были рядом, мы были вместе… в сравнении с этим все остальное стало мелочью. Просто несущественной мелочью.

Правда еще один вопрос Чи мне все же задал:

— Он сделал тебе больно?

— Кто? — удобнее устраиваясь на груди моего монстра, переспросила я.

— Тот, кого я, к моему искреннему сожалению, убил слишком быстро, — ровно пояснил Адзауро.

Отстранившись, заглянула в его черные застывшие глаза, усмехнулась и сообщила:

— Чи, когда все это закончится, я нарисую тебе медальку с надписью «Единственный». Намек понят?

И улыбнулась, когда он резко, но с явным облегчением выдохнул.

— Ты монстр, — укоризненно покачала головой. — Чи, а если бы даже и да, это бы имело какое-то значение?

Он вздохнул, явно не желая в принципе говорить об этом, но все же признался:

— Я сделал тебе больно. Не подумал, не ожидал что я единственный, в целом мало о чем думал в тот момент, кроме желания обладать тобой. А император Изаму был известным и умелым любовником. И…

— Ммм, — коварно протянула я, — то есть, задавая вопрос «Он сделал тебе больно?», ты имел ввиду вопрос «Насколько приятно тебе с ним было?».

Чи посмотрел на меня с насмешкой, и вполне резонно заметил:

— Глупо было бы подразумевать подобный вопрос, учитывая, на каком этапе я застиг развитие ваших отношений.

И пересадив на пассажирское сиденье, он заботливо пристегнул меня, а затем поднял воздух частично поврежденный флайт.

А я… у меня слов не было.

— То есть если бы я получала удовольствие, ты бы со свечкой постоял и поучился что ли? — возмутилась я.

— Не передергивай, — отрезал он.

Я не передергивала, я пребывала в шоке.

— Ты… ты…

— Сделал тебе больно, и чувствую себя последней мразью из-за этого. Ты вообще видела, сколько крови осталось на простыне?