Борт 618 - Андрей Ливадный

— Черт!.. — Форриган вместе с креслом переехал к правому крылу пульта управления. — Винсент, чем это нам грозит?

— Защитные поля уже накачаны, сэр. Мы не можем остановить процесс перехода.

— Я и не собираюсь останавливать процесс перехода! — рявкнул на него Форриган. — Я спрашиваю, чем грозит «Галатее» отделение капсулы?

— Ничем. Она будет выброшена в коконе защитных полей, а потом мы исчезнем. Капсула останется на втором энергоуровне, когда мы уже будем на третьем.

— Срочно произвести перекличку экипажа и проверку пассажиров! Сколько у нас времени?

— Две с половиной минуты, — ответил ему офицер технической службы. — Автоматика капсулы послала запрос на открытие стартовой диафрагмы. Что мне предпринять? Тридцать секунд, сэр, в ее двигателях уже инициировано зажигание! Двадцать пять секунд!

В этом и заключается настоящее бремя командира огромного корабля. Он обязан принять решение и впоследствии будет отвечать за него.

— Девятнадцать секунд…

— Отменить зажигание! Терминировать самопроизвольно сработавшие программы!

— Бортовой компьютер капсулы не реагирует. Десять секунд до начала разгона по стволу.

…

Лиза, пристегнутая к противоперегрузочному креслу пилота, чувствовала, как кровь глухими толчками ломится в виски.

Ее жизнь сейчас зависела от самообладания и здравомыслия капитана «Галатеи».

…

— Открывай! — отрывисто приказал Гвен, внутренне похолодев от мысли, что проверка экипажа и пассажиров еще не окончена и внутри капсулы вполне мог оказаться человек.

Его лоб покрылся мелкими бисеринками пота. Кроваво-красной каплей вспух индикатор разгерметизации первого стартового ствола.

— Капсула пошла! — доложил дежурный офицер, и одновременно с этим раздался голос первого помощника:

— Экипаж и пассажиры на своих местах, сэр. Все на борту, согласно штатному расписанию и ведомости.

— Первый ствол, капсула отделилась от «Галатеи». У нас сорок секунд до гиперперехода.

Форриган ощутил, как нервное напряжение медленно отпускает его.

«Фу ты, черт…» — подумал он, глядя на точку, медленно удаляющуюся по выпуклому мерцающему полю сферорадара. — «Пронесло…»

Самопроизвольное срабатывание аварийной автоматики случалось и раньше. Слабое место систем эвакуации заключалось в том, что их компьютеры находились в состоянии постоянной готовности и обладали значительной долей так называемой «программной паранойи» — этот термин был введен в обиход специалистами по кибернетическим системам и означал, что компьютер капсулы в определенных ситуациях мог не воспринимать приказы извне. Говоря простым языком, если его «заклинило» на определенных действиях, то остановить такую машину, радеющую о спасении якобы находящихся в ней людей, уже было невозможно, и полетные инструкции предполагали некоторый процент потерь подобной техники.

«Бог с ней, с капсулой…» — подумал Форриган, следя за тем, как на бортовом хроно бегут последние секунды обратного отсчета. — «Главное, что корабль цел и пассажиры на месте…»

Справедливая мысль.

Через секунду в искаженном пространстве гиперсферы полыхнула ослепительная вспышка, и «Галатея» ушла из этой прослойки аномалии, оставив после себя лишь бледный, исчезающий фантом да сиротливую песчинку спасательной капсулы, которой теперь суждено было навек кануть, затерявшись в необозримых глубинах космоса.

Пять суток спустя. Борт аварийно-спасательной капсулы

Маленький каплеобразный аппарат с серебристой обшивкой корпуса и тонким, ажурным кружевом антенн в заостренной носовой части скользил едва приметной точкой на фоне вселенского мрака.

Его передатчики молчали, храня навязанную человеком радиотишину.

В тесной кабине, где едва хватало места, чтобы развернуться, царила невесомость.

Лиза отстегнулась от кресла, всплыла над ним и, отталкиваясь руками от приборных панелей, направила свой полет в узкую горловину люка.

Пассажирское отделение спасательной капсулы, рассчитанное на шесть человек, было таким же тесным и неудобным, как кабина пилота. Шесть кресел образовывали два ряда с узким проходом между ними. Далее отсек расширялся, его пересекала массивная переборка, за которой находился реактор капсулы.

Отталкиваясь руками от кресел, Лиза подплыла к встроенным шкафам с неприкосновенным запасом. Открыв один из них, она некоторое время сортировала содержимое герметичных контейнеров, складывая выбранные вещи и припасы в специальный, пристегивающийся на грудь гражданского скафандра рюкзак, потом, совершив обратный путь, вернулась в кабину управления.

За время ее отсутствия шар планеты, к которой приближалась капсула, заметно вырос.

Этот мир покрывали густые облака, лишь кое-где разорванные небольшими просветами, через которые можно было визуально наблюдать поверхность.

При виде угрюмой, клубящейся серой облачности сердце Лизы дрогнуло.

Память подсказывала, что она уже видела однажды подобную картину непрекращающихся атмосферных циклонов с борта снижающегося десантно-штурмового модуля.

У нее уже не осталось никаких сомнений относительно интуитивно сделанного выбора…

Опустившись в кресло пилота и пристегнув себя страховочными ремнями, она долго, скрупулезно исследовала доступный восприятию приборов участок околопланетного пространства.

В районе орбит было пусто.

Никаких следов огромного крейсера гуманитарной миссии Совета Безопасности Миров.

Лиза нахмурилась, откинувшись на мягкую спинку кресла.

Означало ли это, что «Орфей» был сбит?

Перебирая в памяти куцые, фрагментарные обрывки прошлого, которые ей удалось восстановить, она не смогла прийти к однозначному ответу.

Да и много ли их было, этих самых свидетельств?

Да, она вспомнила несколько эпизодов, связанных с трагической высадкой их взвода предположительно на поверхность этого самого мира. Помнила она и свое беспокойство по поводу потери связи с базовым кораблем. Но ее очнувшаяся посттравматическая память не отражала объективной картины событии. Она помнила лишь то, что касалось непосредственно ее самой…

Совершить посадку на планету огромный крейсер, естественно, не мог. Но к обитаемым мирам он не вернулся.

Сопоставление этих фактов говорило в пользу того, что «Орфей», вероятнее всего, был сбит. Или это не та планета.

Спустя некоторое время сомнения Лизы рассеял пойманный приборами спасательной капсулы сигнал древнего маяка, который был выброшен около тысячи лет назад совершавшим посадку колониальным транспортом.

Дешифровав сигнал и определив положение спутника, Лиза вздрогнула.