Личная ведьма для инквизитора - Альма Либрем

Фрау Аденауэр явно знала, куда направляется, и собиралась ввести в этом доме свои порядки. Возможно, искала внучку — по крайней мере, на её месте я делал бы именно это. Но Гера не заставила себя долго ждать. Раздался знакомый уже мне звук её шагов, и девушка буквально вылетела из бокового коридора, почему-то встревоженная и не сказать что слишком счастливая.

— Ба! — воскликнула Гертруда, не скрывая удивления. — Ты приехала! Но почему без предупреждения? Мы даже не успели ничего подготовить…

Девушка замерла в проходе, не в силах сдвинуться с места, а следом за нею вышла…

Моя мать.

— Я была уверена, — протянула Маргрет, — что тебе понадобится моя помощь. И не ошиблась… Надо же! Лина! Так это твой сын?!

Что ж. Это определенно была моя мама. И, судя по тому, как она помрачнела, нахмурилась и скрестила руки на груди, они с фрау Маргрет Аденауэр были очень хорошо знакомы. Даже слишком! И я мог себе представить, какая примерно история связывала этих двух женщин.

— Мама, — протянул я, глядя на родительницу, — мне кажется, или ты должна была приехать тремя днями позже? Чтобы побывать на свадьбе и тут же уехать домой.

— Я решила погостить. Посмотреть, на что способна моя невеста, — даже не глядя на меня, произнесла мать.

Она не сводила взгляда с фрау Аденауэр, даже отодвинула уверенным жестом в сторону с дороги Гертруду и остановилась напротив женщины.

Две ведьмы явно были готовы хоть сию же секунду уцепиться друг другу в глотки. Или по меньшей мере в волосы.

— Так вот значит за чьего сына ты собираешься выходить замуж, Гертруда, — протянула фрау Маргрет. — Как это мило…

— Людвиг, — ледяным тоном, что стал свойственным ей в последнее время, произнесла моя мать. — Ты ни за что не возьмешь в жены эту мерзкую девку!

Фрау Маргрет тоже изменилась в лице. Теперь сквозь маску благожелательности и спокойного удивления проступал истинный гнев. Она сжала руки в кулаки, готовясь воспользоваться своим даром. Хотя фрау Аденауэр и не была боевым магом, но её сила тоже имела интересные особенности, и я почему-то не сомневался в том, что один удар её магии может потянуть за собой огромные последствия. То, с какой злостью она смотрела на мою мать, уже свидетельствовало о том, что ничем хорошим их стычка не закончится.

— Мама, — вмешался я, делая шаг вперед и вставая рядом с бабушкой Гертруды. — Во-первых, не смей называть мою невесту мерзкой девкой — Гертруда ничем не заслужила такого к себе отношения. Во-вторых, я женюсь на ней вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Я уже давно вырос из возраста, когда каждый свой шаг должен согласовывать с тобой.

— Вот как! — вскинулась моя мать. — Это ты так отвечаешь благодарностью за всю заботу, за то, что я тебя растила! Ты был бы никем, если б не моя помощь!

Не был бы инквизитором, если б не совокупные старания моих родителей, точнее.

— Я рассчитывала на то, — не унималась моя мать, — что смогу жить рядом с тобой на старости лет…

— Ты ещё молода, — отметил я.

— Что смогу поселиться в этом доме… — продолжала она.

Я едва не поперхнулся. Только этого ещё не хватало! Я, конечно, любил свою маму, но не настолько, чтобы жить с нею под одной крышей! Это ведь от неё можно ждать и визита в спальню во время первой брачной ночи. С неё станется встать у нас над головой и давать советы Гере, как лучше лечь, "чтобы её мальчику было удобнее".

Я не питал совершенно никаких иллюзий относительно собственной матери. По крайней мере, не собирался вести себя, как наивный дурак, доказывающий любимой жене, что "мамочка нам совершенно никак не помешает, наоборот, поможет по хозяйству".

Нет уж. Со своим хозяйством мы с Герой как-то сами разберемся.

— Если ты хотела поселиться в нашем с Герой доме, — мрачно произнес я, — ты могла хотя бы посоветоваться с нами для начала.

— Это теперь не имеет никакого значения, — фыркнула она. — Потому что это семейство надо бы проклясть, чтобы они и колдовать-то не смогли! Не отдам я им своего единственного сына, этого только не хватало!

Гера рванулась вперед, кажется, собираясь защищать честь рода Аденауэр до последнего, но я осторожно обнял её за плечи, останавливая девушку.

— Не надо, — тихо прошептал я Гертруде на ухо. — Я сам, ладно?

Гера напряженно кивнула.

- Я ещё потерплю немного, — прошипела она. — Но ещё одно оскорбление, и, извини уж, твоя мать вылетит из моего дома.

Надо же. Гертруда даже мне не напоминала о том, что пока что это исключительно её жилплощадь. Конечно, станет ничья, если вдруг мы не поженимся, но о такой перспективе развития событий мы пока что старались не задумываться.

- Мама, — я повернулся к женщине и постарался говорить спокойно. — Ты находишься не у себя дома. И это по меньшей мере непорядочно — оскорблять мою невесту и её родственников. Я понимаю, что у вас может быть какая-то личная неприязнь, — на этих словах фрау Маргрет фыркнула, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать свое личное мнение по поводу всего происходящего, — но мы можем выяснить всё спокойно.

— Никогда! — женщина упрямо топнула ногой. — Будь моя воля, я бы их прокляла, да так, чтобы у них даже шанса больше рядом с тобой оказаться не было!

Ну это уже слишком!

— Да за что ты их так ненавидишь?! — возмутился я. — Что тебе могли сделать фрау Аденауэр и её внучка, что ты устраиваешь такие представления!

— Это я, — вскинулась неожиданно моя мать, — я должна была стать её лучшей ученицей! Именно мне она обещала передать весь свой дар! Она видела, что её дочь ни на что не способна и была уверена, что все её дети родятся пустыми, как вот эта свора, которая гоняет сейчас по коридорам. Они же толком не способны колдовать! Она обещала мне, что всё будет в лучшем виде… Я приезжала к ней, оставляла своего маленького ребенка с отцом, жертвовала всем, чем могла, чтобы стать наследницей дара, а потом её дочь, эта бесполезная дрянь, которая только и может, что менять мужиков, как перчатки, взяла и принесла дитя в подоле! И доченька оказалась высокоодаренной. Конечно же, фрау Маргрет! — она повернулась к женщине. — Конечно же, вы вмиг всё бросили! Зачем вам посторонняя, если можно отдать всё своей внучке! Вы отдали дар ей, а меня оставили ни с чем.

— И это, — вскипела женщина, — ты смеешь говорить мне после того, как донесла на мою семью, и нас едва не сожгли на костре? Это после того, как ты сама толкнула меня в объятия инквизиции, ты смеешь рассказывать о том, что я тебя предала?! Да нам пришлось бежать — мне, моей дочери, моей внучке, — бежать, бросив всё, чтобы только остаться в живых! И после этого ты расскажешь, что мечтала получить дар? Что я не по заслугам лишила тебя права унаследовать его?!

Мы с Герой, под напором ссоры отступившие в сторону, удивленно переглянулись. Да и моя мать, кажется, была шокирована подобным обвинением.