Личная ведьма для инквизитора - Альма Либрем

Знать бы только, дело в магии или в чувствах…

В себе я практически не сомневался, но Гертруда? Мне всё ещё казалось, что несколько минут — и она растворится, как дым, не оставив по себе и следа.

— Удивительно, — прошептала Гера. — Я думала, что тебя на месте уничтожу, когда это письмо увидела. Убью… За обман, за то, что посмел окрутить меня…

— Уверен, испытал примерно то же, — улыбнулся я. — Но мы ведь вовремя поняли, что это всё обман. У меня в голове не укладывалось, как бы ты смогла скрыть от меня дочь.

— А мне так не хотелось верить в то, что ты окажешься такой двуличной тварью, — рассмеялась Гертруда — и, будто решившись на что-то, потянулась к моим губам.

Этот поцелуй не походил на все остальные. Я почти не ощущал привкуса магии в нём, только сладкий, будто от печенья, которое Гера так часто готовила, вкус её губ. И сейчас в моей голове вспыхнуло желание не прижать её к стене и сорвать это мешающее платье, а в самом деле вести под венец. Беречь, как супругу, как единственную женщину, которую я когда-либо сумел бы полюбить.

А ещё до ужаса хотелось, чтобы эти чувства были взаимными.

— Две, — выдохнула вдруг Гера, прерывая поцелуй.

— Что — две? — удивился я.

— Опять две бусины, — прошептала она. — Осталось три. Не думала, что это случится… Настолько быстро. Мне казалось, испытания будут другими.

— Они, наверное, свои для каждого.

Девушка задумчиво кивнула.

— Ты прав, — она говорила так тихо, словно боялась, что может спугнуть эти только-только зарождающиеся истинные чувства, в которых не было ни единой капельки магии. — Ты прав… А ведь это могли быть просто четырнадцать вопросов.

— И хорошо, что это не так, — искренне произнес я. — По крайней мере, теперь мы уверены в том, какие чувства испытываем.

Уверены? Это было неправильное слово. Но я знал, что к пониманию себя мы стали гораздо ближе, чем были бы, если б просто ответили на вопросы в стиле "как его зовут" и "как зовут его фамилиара"…

— Он ещё и ревнивый, — печально вздохнул Зиг. — И скажи мне на милость, за кого ты собираешься выйти замуж? За ревнивого козла-инквизитора с синдромом врожденного лжеца, который обманет тебя с такой легкостью, что ты даже не заметишь, когда это произойдет!

— Ты очень мило поставил ему диагноз, — отметила я. — Он опять вырвал тебе кусок хвоста?

— Нет! — возмутился фамилиар. — Мой хвост в полном порядке! Но… Но Берта решила, что до свадьбы ни-ни! Она теперь говорит мне, что не может провести всю свадьбу в гнезде, откладывая яйца! А значит, я должен воздерживаться. Почему твой Людвиг не воздерживается, а я должен?!

Я с трудом сдержала громкий смех.

— Не начинай, Зиг, — закатила вместо этого глаза. — Ты же прекрасно знаешь, что у нас с Людвигом ничего не было.

— Он спал в твоей спальне!

— Потому что из его слишком сильно слышно демонстративный храп Казика.

— Обнимал тебя!

— Ну и что?

— Он!.. Этот его… Хвост!

Я закатила глаза.

— Это естественная реакция организма!

— Он тебя облизывал!

— Целовал, а не облизывал.

— Целуют в губы! — запротестовал Зиг. — А облизывают шею! И плечи! И вообще, это позор! Ты, невинная девица, дрыхнешь в объятиях постороннего мужика…

— Который мне жених, — прервала я излияния птицы. — Слушай, Зиг, прекрати, а? До нашей свадьбы осталось несчастных три дня. Ты вполне можешь потерпеть, а тогда попросить Антваса повенчаться с твоей Бертой, уверена, вы обойдетесь и без браслетов. И будет у нас парная свадьба.

— Я — свободный независимый феникс, — проворчал Зигфрид. — Я не стану надевать на свою лапу браслет только потому, что какая-то женщина не способна завести гнездо безо всяких условностей. И вообще, я оскорблен и обижен. Можешь ко мне больше даже не обращаться за помощью, я тебе всё равно откажу.

Судя по тому, с каким видом он отвернулся, демонстрируя мне в очередной раз красивый отросший хвост, Зигфрид собирался как минимум заниматься обустройством свадьбы, и без его участия всё обязано было рухнуть.

Поскольку он ещё и пером о перо не ударил, и даже крыльями в том направлении не пошевелил, я почему-то не сомневалась, что даже если Зиг очень сильно обидится, то от этого наши подготовительные работы особенно не пострадают.

— Не дуйся, — тем не менее, примирительно произнесла я. — Ну уже почти всё. Нам осталось только три испытания… И будет свадьба. Мы с Людвигом сами уже не против, чтобы это случилось поскорее.

Удивительно, но я в самом деле хотела выйти за него замуж. Казалось бы, столько времени сопротивлялась этой простой и понятной мысли, уговаривала себя даже не смотреть в ту сторону, думала, что мне этот брак даже даром не нужен! И что в итоге?

В итоге я действительно собралась выходить за него замуж. И даже хотела этого. Смешно, но дело было даже не в наследстве. Я чувствовала себя в самом деле влюбленной.

И почти поверила в то, что истинная пара — это не про магию. Это всё-таки про чувства.

— Ну как знаешь, — проворчал Зигфрид, который, очевидно, никак не мог простить моё "предательство" и отчаянно жаждал мести. — Вот поженитесь, тогда мы с тобой поговорим о том, что порядочные ведьмы не должны доверять мужчинам!

— Обязательно поговорим, — фыркнула я. — Как только, так сразу.

Я не сомневалась в том, что от Зигфрида ничего нового не услышу. Он в очередной раз будет ворчать о том, что я веду себя чересчур легкомысленно, потом расскажет, что он знал: с этой свадьбы не будет ничего хорошего. А если у нас всё-таки сложится, заявит, что без его невероятно важной помощи мы бы с Людвигом разбежались уже на третий день нашего общения.

Что ж, возможно, и разбежались бы, если б бабушка, Зигфрид и карты не сказали мне, что стоит присмотреться к своей истинной паре. Но теперь-то мне совершенно не хотелось с ним расставаться.

Кто бы сказал, что так выйдет, ни за что б не поверила!

Я мотнула головой, чтобы отогнать подальше все дурацкие мысли, улыбнулась, кажется, в очередной раз Людвигу, хотя его рядом и не было, и, не сдержавшись, ступила к зеркалу.

Обычно я в него смотрелась раз в день, не чувствуя ни малейшей потребности выглядеть красиво. Да, надо было расчесываться, умываться, надевать приличные платья, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, но вот само понятие красоты было мне чуждо. Я не акцентировала на этом внимание.

К тому же, быть красивой не означало быть счастливой…

Вот только теперь, когда мы с Людвигом жили в одном доме, а я в самом деле поверила в свои чувства к нему, мне хотелось то и дело подойти к зеркалу, поправить прическу, проверить, хороша ли я, убедиться в том, что всё-таки во мне есть во что влюбиться…