Пляска на плахе. Плата за верность - Марина Баринова

— У нас заведено принимать пищу вместе, — пояснил ректор, заметив заинтересованный взгляд гацонки. — Но с оговоркой, что учебные вопросы во время еды не обсуждаются. Иногда мы приглашаем кого-нибудь из лучших учеников читать во время трапезы — тогда его кормят заранее, а он дает нам духовную пищу — этот обычай мы переняли из монастырей. На прошлой неделе, к слову, таким образом воспитанники осилили «О гордости и гордыне» Вендебара Сизийского. И, разумеется, наши порядки не предполагают лишения детей пищи в качестве наказания за провинность.

— Как же вы их наказываете? — спросила Виттория, устало потерев глаза. Фабрис не затыкался ни на секунду, и постоянная болтовня ученого мужа успела смертельно утомить знатную гостью.

— На свете существует масса способов! Однако практика показывает, что наиболее эффективным является уборка выгребной ямы.

«Ну разумеется. Длительное пребывание возле кучи дерьма заставит задуматься о смысле жизни и месте в этом мире кого угодно, кроме, пожалуй, золотаря. Особенно если ты — выходец из аристократической семьи. Стыд-то какой! Хорошо хоть, родители сироток не увидят этого позора. Не сомневаюсь, сей метод воспитания дает прекрасные результаты».

— Мне, определенно, нравится ваш педагогический подход, — Демос обернулся к слуге, поднесшему блюдо с ароматными сырами и подцепил ножом несколько тонких ломтей. — Но, надеюсь, что вам все же редко приходится прибегать к подобным мерам.

— Да, ваша светлость, — охотно кивнул ректор, взяв немного сыра с края большой деревянной тарелки. — Обычно удается призвать сорванцов к спокойствию дополнительной учебной нагрузкой. Кроме того, мы стараемся поощрять прилежание. Воспитанники и сами стремятся соблюдать дисциплину.

«Вовремя я вытащил тебя из Амеллона. Очень вовремя и, как сейчас понимаю, не зря. В университете тебе бы точно не дали возможности проводить свои педагогические эксперименты. Но лично я не против — делай что угодно, только не поубивай мальцов».

Внесли горячие закуски. Слуги, одетые в одинаковые коричневые ливреи, держа в руках подносы, с важным видом приблизились к столу. Лахель остановила выстроившихся в шеренгу подавальщиков и продегустировала каждое блюдо.

— Пригодно, — закончив рутинную процедуру, сказала телохранительница и отступила в сторону на пару шагов.

Взглянув на содержимое первого подноса, Демос жестом отправил державшего его рябого человека дальше, но второму приказал остановиться и схватил пару длинных сыровяленых колбас.

* * *

Все произошло слишком быстро.

Как только Деватон отвернулся, чтобы водрузить добычу на тарелку, слуга резко швырнул поднос в ректора. Раздался оглушительный грохот, Фабрис по-девчачьи взвизгнул от неожиданности. Демос вздрогнул и тут же потянулся за тростью, но был схвачен первым подавальщиком и поднят на ноги. Виттория попыталась добраться до лежавшего на столе ножа, но крепкий удар по лицу заставил ее опуститься обратно на скамью. Обмотанный вуалью головной убор свалился на пол, а черные кудри женщины разметались по плечам.

Третий слуга, шедший следом, уже боролся с Лахель. Телохранительница рявкнула через плечо что-то по-эннийски и вытащила из-за пояса кинжал — толку от ятагана в такой тесноте не было. Подобраться ближе к Демосу она не могла — мешали столпившиеся люди. От охранников тоже не было бы толку — они были далеко, а все могло закончиться в любой момент, и закончиться печально. Счет шел на мгновения.

Кто-то из учеников завопил, увидев обнаженную сталь. Воспитатели повскакивали со своих мест и наперебой призывали детей бежать к выходу. В дверях возникла давка, кто-то упал, и по несчастному пробежались десятки ног.

Не видя иных способов добраться до господина, Лахель прыгнула на стол, но один из убийц предугадал ее маневр и схватив за ноги, потянул назад. Эннийка рухнула и выронила кинжал. Оружие покатилось к другому краю стола. На пол посыпались тарелки, столовые приборы, черепки, гладкая столешница стала скользкой от пролитого вина. Перекатившись на бок, Лахель изо всех сил двинула ногой в промежность противнику, но угодила выше. Тот согнулся, но, вопреки ожиданиям телохранительницы, устоял на ногах. Он замахнулся на Лахель ножом, но она успела пригнуться и толкнула на него оторопевшего ректора. Фабрис взвыл, когда клинок убийцы рассек ему руку от плеча до локтя.

— Помогите, ради всего святого! Убивают! — орал ученый муж.

Улучив момент, Лахель вывернула запястье противника и резко потянула его на себя. Нож выпал из пальцев и брякнулся на пол. Телохранительница ударила убийцу лбом в переносицу — со всей силы, на какую была способна. Убедившись, что противник более не представляет угрозы, эннийка снова прыгнула на стол и прищурилась, ища Демоса в этой мешанине из тел, рук и клинков.

— Лахель! — она подняла голову на голос и увидела Витторию. Успевшая отойти от удара гацонка швырнула телохранительнице оброненный кинжал.

Эннийка ловко поймала оружие и ощутила привычную тяжесть клинка. На благодарности времени не было. Хуже всего дела обстояли у самого Демоса — один из нападавших удерживал его крепким хватом сзади, а второй надвигался прямо на канцлера, намереваясь нанести удар ножом с коротким лезвием, длины которого, однако, должно было хватить, чтобы причинить здоровью господина непоправимый ущерб.

А она не успевала помешать. Уже в прыжке Лахель увидела, как клинок вонзился в живот Демоса.

В следующий момент в ее лицо брызнула кровь — не господина, чужая. Эта рана была выше, да и не могло так сильно хлестать из живота. Эннийка подняла глаза и увидела длинную вилку, торчавшую из шеи человека, державшего Деватона. Рядом стояла Виттория, в ошалелых глазах которой застыл ужас — от происходящего и от содеянного.

Вероятно, она убивала впервые.

Гацонка дрожащими и сколькими от крови руками выдернула столовый прибор из шеи рябого убийцы и оттолкнула его от себя. Позади послышались звуки возни — охрана наконец-то смогла расчистить себе путь сквозь обезумевшую толпу воспитанников приюта. Лахель показалось, что прошла целая вечность, хотя она знала — на все ушло несколько мгновений. Бесконечно долгих мгновений.

— Бери живым, — прохрипел Демос, когда Лахель занесла кинжал, собираясь нанести удар последнему нападавшему. — Нужно узнать… кто…

Услышав это, убийца хохотнул.

— Не узнаете, — успел сказать он, прежде чем эннийка оттащила его от раненого господина. Через мгновение нападавший уже бился в судорогах, а его рот истекал белой пеной.

— Бросьте его, — неожиданно спокойно сказала Виттория. — Я знаю яд, что он принял. Его не спасти. Зато теперь понятно, кто за этим стоит.

Одним резким движением Лахель распорола ткань на дублете Демоса. Ранение в живот оптимизма не внушало. Виттория смахнула остатки столовой утвари прямо на пол и скомандовала положить герцога прямо на столешницу.

— Лекаря! — заорал пришедший в себя ректор, зажимая порез на руке. — Зулиса сюда! Быстро!