Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

Ральф Хилдбер уже выкрикивал отдельные слова, уже вошел в раж, и Дику стало скучно. Главное, что он засек губернатора записал любопытную речь того. И уж кто‑кто, а «Дже» с нею разберется, и вряд ли это пройдет для Ральфа Хилдбера безнаказанно, вряд ли ему кто‑нибудь простит эту международную авантюру. О каком там кресле президента теперь ему думать? Ну и Ральф! Не угодил бы он лет на десять в тюрьму, а то и на электрический стул!

Дик отыскал портсигар, опустил его в карман брюк и, уже крадучись к забору, обернулся и щелкнул несколько раз зажигалкой в сторону окон ранчо. В поле его зрения только сейчас попал полосатый звездный флаг страны. Поверх звезд, рассмотрел он, была нарисована голова бизона, еще одно, подумал он, очередное новшество будущего президента.

У Дика просыпалась какая‑то завистливая злость к Ральфу Хилдберу, и не за его речь оракула‑вождя, а за этот гнусный обман — не уничтожить «Вдовушку»?! И что теперь его ГСД по сравнению с ней. Она даже своими размерами, своим телом, упрятанным сейчас где‑то в пусковой шахте, подавляет его. Такого конкурента Ричардсону никак не хотелось терпеть.

Ты смотри, «сильная нация», «Америка превыше всего», разболтался новоиспеченный фюрер… Нет уж, погоди, ты у меня попляшешь, распекал себя Дик. Я подыму всю общественность, всех кругликов, все газеты, всю прессу, телевидение, но заставлю тебя уничтожить «Вдовушку»…

Нет уж, погоди!..

Он автоматически перелез через забор, все еще понося губернатора в хвост и гриву. А когда его ноги коснулись на той стороне земли, он вдруг почувствовал, как кто‑то вцепился сзади ему в горло и начал душить. Дик попытался разжать пальцы напавшего, но тот не отпускал. И душил он по‑настоящему, не в шутку, сжимая все сильнее и сильнее руки. И он начал задыхаться. Растерянность от внезапного нападения уже прошла, но ее заменил страх. Страх, что ему не разжать этих цепких рук какого‑то маньяка‑убийцы. Силы покидали его быстрее, чем он гостеприимный двор ранчо губернатора. И тут он чуть согнулся, почувствовав как и тот, что стоял за спиной, навалился на него, а потом резко подогнул ноги и упал на бок. Но и тот, вцепившийся ему в горло, упал тоже, не разжимая рук. И он вспомнил про свой кольт, его можно было бы достать, но руки его не подчинялись ему. Они жили как бы самостоятельно, продолжали инстинктивно разжимать душившие горло клещи, не отзываясь на сигналы разума. Треснула где‑то в стороне ветка, потом его затуманенный мозг уловил какой‑то еще звук, какой‑то глухой удар, и после стало дышать легче. Охранник, теперь уже не казавшийся таким физически сильным и крепким, обмякнув, лежал рядом с ним.

Незнакомый мужчина в черном плаще, в черной широкополой шляпе, протянул руку и помог подняться Дику. Он подтолкнул Ричардсона легонько в спину, подтолкнул к кустам, а сам, подняв автомат охранника, неторопливо направился вдоль забора к воротам ранчо.

Плащ был немного измят, оторвалась одна пуговица, куда‑то закатилась шляпа. Перед глазами все еще расплывались кусты, ноги подворачивались, тошнота подступала к горлу. Он побежал кустами, не оборачиваясь, побежал так, будто за ним гнался опять тот охранник, а то и дюжина ему подобных. Где‑то в стороне, у ворот что‑то кричали, потом раздалась автоматная очередь, вторая, третья. Вокруг ранчо все зашумело, ожило, задвигалось, оглушая окрестности.

Он бежал, раздвигая на ходу кусты, обдирая до крови руки, лицо, бежал не останавливаясь, ибо уже познал, что такое порядки губернатора, что такое его учения, его команда, эти солдафоны, как говорила мадам Нонг Ки. Для него сейчас главным было отыскать свою машину, успеть выбраться на федеральное скоростное шоссе. А там он сможет затеряться среди машин, там вероятность уйти от погони увеличится в несколько раз.

* * *

Пристроившись в хвост несущейся со скоростью двухсот километров в час машины, красного двадцатицилиндрового «ярославца», он думал, что все уже позади, что он, кажется, немножко и испугался там, у забора, и чуть не намочил в штаны. И теперь еще где‑то там, под ним, было какое‑то неприятное теплое ощущение, и он приподымался и щупал рукой одно место, но нет, кажется, все в порядке, сух.

Шея побаливала, ныла поясница, из царапин на руках сочилась кровь. Он взглянул на себя в зеркало, ничего, терпимо, одна‑две царапины да взлохмаченные волосы. Можно и причесаться. Но что это? Кто‑то пристроился ко мне в фарватер. В зеркальце блеснули огоньки идущей сзади машины, мощного «форда». Тот не опережал его «тойоту», но и не отставал, выдерживая расстояние в 250 метров. Стрелка заднего локатора замерла на этой цифре.

Пустынное шоссе, ночь, звезды где‑то в вышине, а здесь, на земле, только эти три машины осиливают километры дороги, куда‑то спешат, торопятся. И в каждой из них, в каждой из машин, таких разных и непохожих, была своя жизнь, свои заботы, свои проблемы. И хотя они были все такими разными, но на поворотах вели себя одинаково. Передний «ярославец» чуть сбрасывал скорость, чтобы вписаться в заданную кривую и не вылететь на обочину. То же самое повторяли и две другие машины, следовавшие за ним как фантастические тени, оторванные от своего хозяина, от своего объекта, но не желающие его покидать.

Когда до Гаррисберга осталось километров пятьдесят, передняя машина внезапно начала резко сбавлять скорость. Дик бросил свою «тойоту» влево, пытаясь обойти «ярославца», но не тут‑то было. И тот в свою очередь подался влево, загораживая ему шоссе. Этот маневр был повторен еще раза два‑три, и опять же все осталось на своих местах — впереди красный «ярославец», за ним «тойота», а еще дальше сзади «форд». У возникшей вскоре развилки «ярославец» остановился как‑то чуть боком, словно загораживая ход другим машинам. Дик тоже нажал на тормоз и посмотрел в боковое зеркало, хотя мог это и не делать. Индикатор локатора высветил тоже остановившийся «форд». Опустив стекло, Ричардсон сплюнул, слюна была липкой, во рту почти пересохло. Покрутил зачем‑то барабан кольта, красным блеснули патроны. И когда из «ярославца» выбрался человек в светлом плаще и, отойдя чуть от машины назад, замер на шоссе, Дик тоже нехотя вылез, не пряча кольт.

Сзади противно скрипнули дверцы «форда», холодок пробежал по спине Ричардсона, легкий озноб охватил его, а там, внизу, опять возникло то же ощущение, что он опять обмочился. Но теперь уже он не стал щупать, не стал проверять, так как знал наверняка, что это обман, это нервы, это работа каких‑то внутренних желез. Он тоже чуть отошел от своей машины, приподымая кольт к животу, скаля зубы, как тот паршивый койот, когда не то злится, не то улыбается. И он отчетливо видел себя со стороны, видел, какую не совсем нравственную, эстетическую картину он дополняет собой, вырисовывая завершенную композицию на асфальте. И тогда тот, что стоял в ста метрах сзади, кашлянул, Дик обернулся, замер. Высокий мужчина в черном плаще и черной широкополой, уже чем‑то знакомой шляпе, тоже замер посредине шоссе, придерживая небрежно автомат.

— Без шуток, мистер Ричардсон! — прокричал человек, стоявший у «ярославца». — Вам нужно свернуть на это шоссе. Оно ведет в штат Мэриленд! Там имеется неплохой аэропорт!.. Сегодня вечером, в десять часов, в баре «Плейфул» была убита мадам Нонг Ки! Вас уже разыскивает полиция!