Кибер-вождь - Людмила Белаш

[[ Дробный топот. Вниз по эскалатору, расталкивая испуганных людей. Ствол укороченного AIK-Delta, спаренного со скотобойным шокером, поднят к потолку — нельзя даже случайно подвергать людей опасности. Спина и разлетевшиеся на бегу волосы куклы исчезли за изломом широкого сводчатого тоннеля, полного идущих навстречу. Бамбук идет наперехват с другого конца станции. Дорогу! Дайте дорогу! Станционный зал; поезд ушел, и левая сторона почти безлюдна, но кукла метнулась вправо, в гущу толпящихся на перроне. Бамбук, опустив ружье дулом в пол, пробивается к ней, рассыпая улыбки и извинения. Никакой паники. Вот она. Вот из черного жерла вылетает, замедляя ход, поезд. Кукла вертит головой и радаром — двое уже близко, отступать некуда. Она делает шаг с края платформы. Хруст тела под колесами не слышен за свистом тормозов, визгом сирены и криками смятения. ]]

— А как она умерла? — прозрачно спросила Дымка.

— Быстро, — ответил Хиллари, вставая.

— Я молюсь за нее.

— Я знаю.

Кавалер старался ни на кого не смотреть.

— Относительно того, что ты не хочешь воевать, — Хиллари покачнулся с носков на каблуки. — Война закончена. Я изменяю стратегию и перепрофилирую наши вооруженные силы. Работы станет больше, и она будет сложней. Сам понимаешь, что использовать тебя лишь для ухода за цветами нам не разрешат экономисты. Можно потрудиться в разведке у Сида. Контактов с людьми хватит на пятерых, с этим ты справишься. И ни пальбы, ни погонь.

Хиллари нарочно не прибавил ни «Каков твой выбор?», ни «Ты согласен?». Кавалер достаточно умен, чтоб все понять. Нужно не его подчинение, а его желание. Пора свыкаться с тем, что желанным делом киборги занимаются охотней — как. например, Этикет — сыском, а Электрик — связью.

На лице Кавалера проступила робкая, кривая, но уже теплая, как прежде, улыбка.

— Я не уверен, босс, что могу приступить немедленно. У меня некоторые проблемы с внешностью.

— Пройдет. Если ты перестанешь хромать напоказ…

— Это была моя ошибка, босс.

— Мимика, походка — чтоб все было как раньше, — уже жестче диктовал Хиллари. — Восстановишь все свои галантные навыки и повадки. Когда войдешь в форму — доложишь лично мне; тогда и получишь задание. Вопросы есть?

— Нет.

— И запомни вот что. — Хиллари наставил на него указательный палец. — Религия — частное дело сотрудников моего проекта. Если я обнаружу, что кто-нибудь ею руководствуется в служебных делах — уволю. Да, и не забудь составить для меня резюме о том, во что верит эта… вот она. В письменном виде, форма — произвольная.

— Я могу вам рассказать, сэр, — светлым голосом предложила Дымка. — Это вам нужно для спасения души.

Хиллари подавил рычание и сохранил невозмутимый вид.

— Я вызову тебя, когда понадобится.

Уходя, Хиллари мысленно потирал руки в предвкушении того, как он будет сопоставлять отчет Кавалера с тем, что было в ней найдено раньше. Вот и выясним, кому ты лоялен, Кавалер, — мне или подружке, у которой от ума осталась дай бог седьмая часть. Только попробуй навнушать ей что-нибудь, отличающееся от результатов зондирования!.. Если ты хочешь показать, что кибер-вера безопасна, учти — я тебе не комитет конгресса по вопросам религий.

У зеркальной панели он замедлил шаг, приглаживая волосы, и ему показалось, что выражение его лица — словно у Принца Мрака.

Принц подмигнул Хиллари из зеркала: «Молодец, парень. Оружие людей — не стенд, не генератор плазмы, а лукавый, изощренный, острый интеллект».

* * *

Истекают последние минуты рабочего дня. Люди почти ничего не делают, они заполнены тягучим ожиданием звонка, возвещающего свободу, но продолжают имитировать занятость, чтобы шеф отдела, сидящий здесь же и не отрывающий глаз от монитора, не заподозрил их в лености и нелояльности.

Звучит мелодичный переливчатый сигнал, и люди одновременно, но без спешки, подавляя желание ускорить шаг и перейти на бег, прощаются с шефом. Он кивает, по-прежнему глядя в мерцающий экран.

Офис пустеет; последний из уходящих задерживается, продлевая ощущение совместного интеллектуального труда, требующего максимальных усилий и четкого взаимодействия, затягивающего и завораживающего работников фирмы в течение дня, пытаясь поговорить с шефом. А может, он хочет приблизиться к начальству, погреться в его ауре или просто дружески перекинуться словом. Шеф встречает его попытку улыбкой, привычной, как вывих. Скорее, это маска доброжелательства. Слова вязнут, как в вате.

— Вы еще останетесь поработать?

— Да, я закончу баланс.

— Наш продукт успешно продвигается на рынке…

— Да, вы молодцы, ребята.

— Я заметил, вы сами никогда не пьете наш продукт.

— Не хочу лишать потребителей их дозы удовольствия!

Негромкий смех. Сотрудник окончательно убеждается, что он тут лишний. Разговор исчерпал себя и, обмелев, ушел в песок. Сотрудник прощается и уходит.

Шеф поднимает голову и вслушивается в отдаленные, гаснущие звуки. В отделе никого, все системы выключены. Тишина. Свет от экрана с застывшей картинкой.

Шеф причесывается, поправляет галстук, одергивает манжеты и непроизвольным движением проводит руками по бортам пиджака. Он внутренне собран и готов к дальнейшей работе.

Он последовательно, один за другим, вводит в машину пароли; открываются новые сектора Сети, экран меняет цвет — и на черном как сажа фоне тлеющие красным буквы объявляют:

«ВВЕДИТЕ ВАШ ЛИЧНЫЙ КОД».

Пальцы перебирают кнопки, как коклюшки, и вяжут незримое кружево слов.

В помещении, еще полном теплого людского дыхания, появляется свежая, но неживая, однотонная струя — будто нечто огромное, движущееся снизу, толкает перед собой массу охлажденного воздуха. Посреди офиса, как мираж, возникает и расширяется картина, сначала размытая и колеблющаяся, затем ровная и четкая — перспектива низкого коридора, уходящего вдаль, уводящего в иную реальность.

Шеф встает и, привычно перешагнув темно-синюю линию, обозначающую порог, идет знакомым путем, чувствуя неподвластное рассудку волнение где-то внутри, под сердцем.

Камень под ногами, пестрый с красно-желтыми крапинками, усиливает звук, и шаги гулким эхом отдаются от стен, опережая идущего.

Он входит в длинный зал, стены, пол и потолок которого облицованы полированным мрамором разных оттенков.

Белый мрамор, похожий на тающий снег, покрывал потолок и стены, создавая видимость ледяной пещеры. Его блики отражались в черно-мраморном полу, своей плоскостью отрезавшем пространство, как рамкой, и покрытом белыми прожилками-проталинами.

Стараясь не издавать звуков и затаив дыхание, шеф прошел через зал и, подойдя к продолговатому постаменту в виде ложа с широкой прямой спинкой, молча преклонил колено и низко опустил голову. Мурашки побежали по его спине.