Невеста Франкенштейна - Хилари Бэйли

— Выпейте еще горячего вина, миссис Джакоби. Завтрак сейчас принесут, — единственное, что смог сказать я после ее речи.

Она строго посмотрела на меня и проговорила:

— Обратитесь к нашему Создателю, мистер Гуделл. Вы, я, Мария Клементи — все мы нуждаемся в Его помощи. Вы веруете, мистер Гуделл?

До сих пор занятый своими странными подозрениями на счет Виктора Франкенштейна и озабоченный предстоящим трудным днем, я ответил напрямик:

— Я пригласил вас сюда, миссис Джакоби, и счастлив, что вы приехали. Однако позвольте мне быть откровенным до конца. Если вы непрестанно будете обращаться к Создателю и передавать в Его руки то, что мы должны сделать своими руками, то лучше вам отправиться обратно в Четхэм.

Эти слова несколько отрезвили миссис Джакоби.

— Конечно же, я помогу вам, — сказала она. — И все же я страшусь того, что нас ждет.

— Тогда вам лучше поесть как следует и немного от дохнуть, так как мы должны быть готовы к решительным действиям, — сказал я, и в этот момент внесли завтрак.

Вдова служащего вняла разумному совету. Я повеселел, услышав ее слова:

— Из вашего письма я заключила, что лучше, если б Мария вообще отказалась в этом участвовать. Тогда предлагаю пойти к ней, и, если мне удастся остаться с ней наедине, я попытаюсь убедить ее отказаться от сеанса. Вы знаете, где ее можно сейчас найти?

Я сказал, что Мария отменила все представления в театре, поэтому там ее искать бесполезно. Она может быть на Рассел-сквер или у Нотткатта на Гросвенор-сквер.

— Ну что ж, поеду туда, — сказала эта добрая женщина. — Попытаюсь найти ее по одному из этих адресов и предотвратить это отвратительное зрелище.

Наскоро перекусив и еще несколько раз обратившись к своему Создателю, она собралась с духом и отправилась из дому с чрезвычайно воинственным настроем.

Я зашел в «Вояджерз-клаб» выпить кофе и просмотреть газеты. К несчастью, они уже писали о предстоящем сеансе Уиллера в Королевском обществе. Я искренне надеялся, что миссис Джакоби удастся уговорить Марию отказаться от участия. Если же у нее ничего не получится и сеанс состоится, одному богу известно, к какому результату он приведет. «По крайней мере, — подумал я, — к концу сегодняшнего дня все будет позади, и я отправлюсь назад, в Ноттингем. Каков бы ни был результат, я не могу допустить, чтобы это мероприятие задержало меня в Лондоне. А если я такое допущу, Корделия перестанет верить мне и моим обещаниям. Да, она меня любит. В этом я не сомневаюсь. Но у нее есть гордость и чувство собственного достоинства, и она не потерпит оскорбления, даже от меня. Кажется, ее покойный муж был не очень-то простым человеком, и она вряд ли захочет еще одного непутевого супруга. Наверняка она подумает, что если уж человек не может вести себя достойно, ухаживая за ней, то он едва ли изменится к лучшему, став ее мужем. А что будет со мной, если она подумает, будто я остался в Лондоне, потому что поддался чарам Марии Клементи? Что за судьба меня ждет, если Корделия меня отвергнет, если я ее потеряю, закрутившись в этом мрачном, таинственном мире, на этой темной стороне луны?»

Когда я вернулся домой, миссис Джакоби уже была на месте. Ее поиски прошли безрезультатно. На Рассел-сквер ей сообщили, что Марии там не было вот уже несколько дней. На ее вопрос в доме на Гросвенор-сквер ответили, что мистер Нотткатт и его друзья отправились в другую резиденцию Нотткаттов, расположенную в Ричмонде, и что приедут они только поздно вечером. До начала демонстрации едва ли оставалось достаточно времени, чтобы ехать в Ричмонд и искать там Марию. Я подумал, что эти люди намеренно прячут певицу, чтобы никто не смог повлиять на ее решение, и они не отпустят ее теперь, перед самым представлением в Королевском обществе. Мне оставалось надеяться только на то, что они заранее прорепетируют предстоящее действо, чтобы непосредственно во время сеанса не произошло ничего особенно неприличного. Однако и этой моей надежде, увы, не суждено было сбыться.

Во второй половине дня довольно быстро стемнело, и многочисленные огни, зажженные в большом зале Королевского общества, заливали светом величественную и модную публику. Мы с миссис Джакоби прибыли заранее, однако нам все равно с трудом пришлось прокладывать себе путь к сцене через гудевшую толпу, заполнившую все проходы. Многие уже сидели на узких, изящных стульчиках. Впереди располагалось возвышение с двумя креслами посредине. Перед тем как прийти сюда, мы еще раз зашли в дом Нотткатта, предприняв последнюю попытку найти Марию и переговорить с ней, однако нам ответили, что группа, отправившаяся в Ричмонд, еще не вернулась. И вот мы оказались частью огромной аудитории, состоявшей из седобородых знаменитостей, разодетых в шелка дам с веерами, политиков, щеголей, профессоров, мужчин и женщин высокого ранга и высокого положения. Здесь также сидели притихшие родители Виктора, мистер и миссис Франкенштейн. Когда мы добрались до первых рядов, миссис Джакоби указала еще на одну пару.

— Это родители Нотткатта, — сказала она, — вот они, сидят в первом ряду. Они тихие люди, которые давно живут за городом. Я не ожидала, что встречу их здесь.

— Остается только надеяться, что на этом балагане не произойдет ничего такого, что было бы противно их натурам, привыкшим к спокойствию сельской жизни, — ответил я.

С одной стороны зала стояло роскошное сиденье, на которое усадили прибывшую Марию Клементи. На ней было простое кремовое платье с накидкой, на голове — маленькая, низко надвинутая шляпка. Рядом с ней сидел Аугустус Уиллер в строгом черном пиджаке и брюках. Нотткатт стоял возле Марии, прислонившись к стене, а впереди сидевшей пары стоял Габриэль Мортимер, на этот раз в облачении более скромном, чем обычно, хотя, когда он обернулся ко мне с приветствием (или, скорее, для выражения недовольства), я увидел в его галстуке огромную булавку с бриллиантом величиной с горошину. За этими господами собрался второй круг приближенных — своего рода вторая орбита, в центре которой находилась певица. В этом кругу каждый старался вставить свое слово, поймать взгляд Марии, каждый пытался понять, что за событие ждет их сегодня. Все это было похоже на одно из тех массовых мероприятий (только в несколько смягченном варианте), столь любимых французами, когда в центре внимания оказывается знаменитость со скандальной репутацией.

Мы с миссис Джакоби добрались все-таки до места, где известные научные светила беседовали с Уиллером. Две леди в шелках и индийских шалях наклонились над Марией, обращаясь к ней с вопросами. Она смотрела прямо перед собой, никак не показывая, что замечает их присутствие. Они относились к этому терпимо, списывая все на ее немоту. Уиллер заметил меня, но не увидел миссис Джакоби, которая стояла немного позади. Он чрезвычайно удивился моему появлению и даже прервал разговор с какой-то важной персоной. Гипнотизер поспешно поднялся, видимо, для того, чтобы привлечь внимание Габриэля Мортимера, и тот действительно обернулся, но произошло это, когда мы с миссис Джакоби уже находились рядом с ними. Стоявшие около Марии дамы тоже выпрямились и, повернувшись, услышали, как Мортимер со злостью проговорил мне: