Твое нежное слово - Кэрин Монк

– Кого, к черту, интересует, что ему нравится? – нахмурился Берт. – Если ты хочешь меня прикончить, так сделай это сейчас, старый мошенник, ты меня слышишь? – крикнул он в небо.

– Ты просто огорчился из-за долгого расстройства желудка, – посочувствовал Стэнли.

– Я умираю, – твердил Берт. – И не собираюсь мучиться до Африки. Выброси меня за борт, оставь меня проклятым рыбам.

– Может, тебе будет лучше, если ты поешь? Хочешь кусочек соленого языка? – Стэнли протянул приятелю кусок серого мяса.

– Убери это от меня, болван, – рявкнул Берт, оттолкнув руку Стэнли. – Ты меня убить хочешь?

– Прости, Берт. – Пристыженный Стэнли уставился на свои потрепанные башмаки. – Я не хотел тебя разозлить.

Берта кольнуло чувство вины, лишь усиливая его страдания. Широкоплечий Стэнли, ссутулившись, повесил голову. Стэнли не виноват, что Бог дал бедняге мозги малолетнего ребенка, думал Берт. Если он действительно умрет от морской болезни и окажется на небесах, то поговорит с Богом об этом. Какой смысл во всей этой силе, если Бог не дал Стэнли мозгов, чтобы гигант мог хотя бы заботиться о себе?

– Не бери в голову, Стэнли, – сказал Берт. – Меня болезнь измотала, вот и все.

– Ты на меня не злишься? – осторожно поднял голову Стэнли.

– Нет, не злюсь, – вздохнул Берт. – Я просто устал от болезни.

– Когда мы доберемся до Африки, тебе станет лучше. Тебе нужно чувствовать землю под ногами.

– Мы до нее еще неделю не доберемся, – горестно сказал Берт. – А как только доберемся, нам придется ехать в то место, что указал старый черт, в это Пу-му-лани. Наверное, оно находится глубоко в джунглях, где мухи больше летучих мышей, а дикие звери прячутся за каждым деревом. Если Бог оставляет меня в живых только для того, чтобы меня потом сожрал тигр, то лучше пусть он прикончит меня сейчас.

– Мухи большие, как летучие мыши? – побледнел Стэнли.

– Наверное, не все, – успокоил Берт.

Не нужно пугать Стэнли. И без того стоило больших трудов убедить его подняться на судно. Просто несправедливо, что после всех уговоров, аргументов и приказов Стэнли наслаждается рейсом, а он, Берт, ужасно страдает. Очередная шутка Бога, сердито подумал Берт. Как и вся его жизнь.

– Наверное, там не так уж плохо, иначе леди Камелия туда бы не поехала, – добавил он. – В конце концов, она всего лишь женщина.

– Думаю, в этом ты прав, Берт. – Стэнли снова откусил большой кусок соленого языка. – Хотя она не похожа на большинство леди.

– Откуда ты знаешь, если единственные леди, с которыми ты знаком, это шлюхи из трущоб Севен-Дайалс?

– Я видел леди, – настаивал Стэнли. – Иногда я хожу в Мейфэр и наблюдаю, как они прогуливаются с джентльменами или катаются в красивых каретах. Они похожи на хорошеньких кукол и, наверное, сломаются, если их схватить покрепче. Но леди Камелия на них не похожа. Она исключительно красивая и умная.

– Если бы она была умная, то осталась бы в Лондоне и не вынуждала нас тащиться через этот проклятый океан, – мрачно заключил Берт. – Мы бы уже давно устроились в милой квартирке на Чипсайде, каждый день ели бы бифштекс, пудинг с говядиной и почками и запивали все это джином. И спали бы на чистой постели.

– У нас все это будет, Берт. Вот увидишь. Только придется немного подождать.

– Если бы тот первый капитан, будь он проклят, согласился взять нас на борт, мы бы сейчас были почти у цели. Чем скорее мы туда доберемся, тем скорее закончим работу и вернемся домой.

– Ничего, Берт. Старый черт сказал, что ничего страшного, если мы окажемся там на несколько дней позже ее.

– Лучше бы этот старый мерзавец заплатил нам за сделанную работу, вместо того чтобы отправлять в эту чертову Африку, – хмуро возразил Берт. – Мы сделали все, что он нам велел, а она не испугалась. Откуда нам было знать, что она не отступится, после того как мы разгромили ее дом?

– Об этом я и говорил, – улыбнулся Стэнли. – Она не похожа на других леди. – Она храбрая.

– Как только мы доберемся до этого проклятого Пумулани, она пожалеет, что не осталась в Лондоне. – Помрачнев, Берт угрюмо добавил: – После того как мы с ней разберемся, храбрости у нее сильно поубавится, это я тебе обещаю.

Выйдя из поезда, Саймон удивленно осмотрелся вокруг. Оскар радостно уцепился за его плечо.

– Откуда в здешней глуши взялось электричество? – спросил он, указывая на провода, натянутые между уличными фонарями и зданиями, – когда его нет даже в Кейптауне?

– Кимберли вырос на добыче алмазов, – пояснила Камелия, поставив клетку с Харриет на свои чемоданы. – Пятнадцать лет назад тут были только грязь и убогие лачуги. Потом многие быстро сколотили огромные состояния и захотели иметь приличные дома, магазины, электрическое освещение.

– Это положительное следствие горной промышленности, – подчеркнул Эллиот. – Она превратила этот забытый Богом необитаемый уголок земли в современный процветающий город.

– Эта земля была обитаема, Эллиот.

– На ней жили несколько семей буров и племена полуголодных кочевников. Если бы не алмазы, эта часть Африки никого бы не интересовала, кроме твоего отца, разумеется, – поспешно добавил Уикем, увидев в глазах Камелии знакомую вспышку раздражения.

– И аборигенов, которые тут жили.

Эллиот вздохнул. Когда у него с Камелией начались постоянные разногласия? – устало задумался он. Казалось, они почти постоянно конфликтовали, несмотря на то, что он изо всех сил старался продемонстрировать, что поддерживает ее. Она всегда рассуждала независимо и никогда не уклонялась от дебатов. Ее страстный характер поначалу привлекал его.

Но в последнее время ему хотелось, чтобы она начала смотреть на мир по-другому.

Его жизнь стала бы гораздо проще, если бы Камелия разочаровалась в Пумулани, как в свое время он сам.

– В конечном счете, алмазы сделают Южную Африку богатой, – настаивал он, зная, что Камелия непременно станет спорить.

– Они сделают богатыми белых, которые посылают других в шахты, – поправил Эллиота Зареб. – Для африканцев, которые, ползая в темноте, ищут алмазы, будет мало проку.

– Но это нечестно, – заметил Оливер, который нес корзину с Рупертом. – Почему аборигены не ищут алмазы на собственных участках?

– Им этого не разрешают, – объяснила ему Камелия. – Сначала среди владельцев участков были аборигены и люди смешанной крови. Но европейским владельцам это не понравилось. И через несколько лет закон запретил выдавать лицензии на добычу аборигенам и цветным.

– Значит, аборигенам разрешают лишь работать на белых владельцев, и они не могут извлечь пользы из камней, которые находят на собственной земле? – покачал головой Саймон, потрясенный такой несправедливостью. – Легко понять, что они считают такой закон нечестным.