В бой ради жизни - Леонид Андреев

– А точнее, наша русская расхлябанность, впрочем, продолжайте, товарищ майор, впредь не буду вас перебивать.

– Да уж, надеюсь. Так вот, группа Кондратьева первоначально засылалась так же, как и ваша, с одной целью – ликвидация Краузе. И руководил операцией Ерофеев. Но перед самым прилётом от Борзова была получена срочная шифрограмма, которая в корне меняла цель операции, а именно – перенацеливание Кондратьева на взятие в плен и доставку в Центр весьма важного офицера штаба армии, расположенного в районном городе. Об этом он меня проинформировал лично. Панкратову также давалась инструкция для взаимодействия и оказания помощи разведгруппе. Естественно, Кондратьев был не в восторге, но ослушаться начальника разведотдела штаба фронта он не осмелился. Хотя, если честно признаться, я лично не одобрял этот новоиспечённый план Борзова, как известно, коней на переправе не меняют. Так вот, далее мы на месте скорректировали план и приступили к его осуществлению. По данным, которые нам сообщила Зоя, этот высокопоставленный чинуша вскоре должен был появиться в разведшколе Краузе с целью инспектирования руководства школы и проверки новой группы диверсантов, засылаемых в наш тыл… Что ты качаешь головой?

– Да так, ничего, я же не перебиваю вас.

– Ну да, так вот, всё шло гладко до тех пор, пока не наступил сам момент захвата. Мы притаились на полигоне, чтобы сцапать этого высокопоставленного языка, а остальных перестрелять. Но тут, на наше невезенье, когда мы уже приступили к выполнению операции, к обороняющимся присоединилась целая рота пехотинцев, которая двигалась по дороге к новому месту дислокации. Естественно, заслышав выстрелы, они тут же пришли им на помощь. Боевую задачу мы тогда выполнили, но какой ценой. В этом неравном бою погибла бо́льшая часть разведчиков и почти все партизаны с группы прикрытия. Захваченный немец оказался именно тем, кого нужно было доставить в Центр, но, к сожалению, во время перестрелки он был смертельно ранен и умер, не дотянув до лагеря. В этом бою погиб и капитан Кондратьев. После того как я через Панкратова сообщил обо всем Борзову, он долгое время молчал и не выходил на связь, затем через несколько дней передал, чтобы мы готовились к встрече новой группы.

Плющев закурил, затем произнёс:

– Но всё оказалось иначе. Тогда, вырвавшись из боя, я был не уверен, что Кондратьев убит, так как сам не видел, а узнал со слов его товарища, разведчика Николая Воротнева, который, к сожалению, скончался от ран в отряде.

– Стало быть, не исключено, что Кондратьев был ранен и попал в плен.

– Не исключено, потому что люди из отряда, работающие в городе с целью получения информации, видели человека похожего на Кондратьева как две капли воды. Могу вам доставить их сюда, если не верите мне. Кондратьев очень измождён и, похоже, его пытают. Его нужно немедленно спасать…

– И, конечно же, под вашим чутким руководством вновь погубить теперь уже наш отряд.

– Позвольте, капитан! Не забывайтесь!

– Нет, не позволю! Какого чёрта вы не доставили в отряд пусть даже убитого Кондратьева, а бросили его на поле боя? И почему я должен верить вам, что Кондратьев находится в немецком штабе?

– Вы не обязаны мне верить, капитан, и ваше личное дело – спасать свою шкуру или капитана Кондратьева. Что касается поля боя, то не мне вас учить, как его покидать при превосходящих силах противника, заботясь только о спасении ещё живых и абсолютно не думая об убитых.

Они уставились друг на друга. Затем Егор, немного успокоившись, произнёс:

– Я прекрасно понимаю, товарищ майор, что на вас лежит большой груз ответственности, равно как и на Панкратове, за бездарно проведённую операцию и гибель людей. И, конечно же, под грузом совести вам хотелось бы реабилитироваться за свои ошибки, однако не забывайте, что я здесь никому не подчиняюсь и принимаю решения в соответствии с указаниями Центра. Предлагаю впредь прекратить всякие разговоры на эту тему, – зло проговорил Егор. – И поверьте, не из-за трусости, а в силу непроверенных и полумифических предположений о том, что капитан Кондратьев жив.

– Ну вот, я же предупреждал, капитан, что без бабских эмоций не обойдётся, – и, ругнувшись, майор стал удаляться, бурча про себя: – Вот так поговорили.

Вдогонку Егор крикнул ему:

– А кто-нибудь остался из отряда Кондратьева?

– Да пошёл ты, – в сердцах произнёс Плющев, затем, пройдя несколько метров, остановился и, обернувшись, произнёс: – Сашка, Александр Николаев.

Егор не дал ему договорить. Забыв про обиду, он догнал Плющева и, схватив его за грудки, закричал в лицо:

– Что ж ты, дурень, молчал про него, с этого и надо было начинать!

Плющев оторвал руки Егора от своей гимнастёрки и тоже истерично закричал ему в лицо:

– А ты спрашивал!? Сам ты дурень. И вообще, где субординация, товарищ капитан?

– Ладно, не шуми, майор, – и Егор, улыбнувшись, слегка ударил майора кулаком в грудь.

Плющев вздохнул и произнёс:

– Будешь тут не шуметь, когда тебя обвиняют во всех грехах, когда я башку свою под пули подкладывал, выполняя чужое задание, да и не только я.

– Ладно, ладно, успокойся, Виталий. Во-первых, чужих заданий не бывает. Во-вторых, я не тебя конкретно обвиняю в провале операции, а ваш ошибочный метод разведдиверсионной работы. В-третьих, скорее веди этого Николаева, а там посмотрим, как дальше действовать. И если подтвердится, что капитан Кондратьев действительно находится в плену, то я буду просить Центр о проведении операции по спасению нашего товарища. И давай забудем эту ссору, майор.

– Вот это уже слова не мальчика, но мужа, – улыбаясь сквозь бороду своей широкой улыбкой, произнёс Плющев.

Разузнав все подробности деятельности группы Кондратьева от начала и до трагического конца у непосредственного участника разведгруппы Александра Николаева, Егор пришёл к следующему выводу.

Часть разведчиков, будучи ранеными, действительно попала в плен и не к кому-нибудь, а к самому Краузе. А уж он свойственными ему методами сумел привлечь к сотрудничеству некоторых, тем более что и радист был в числе предполагаемых пленных. Ну а дальше, как говорится, дело техники. Зная шифр и пароль, Краузе принудил радиста играть под свою дудку.

Кроме того, Николаев сообщил Егору, что, находясь в разведке, действительно видел человека, похожего на своего командира. Утверждать стопроцентно он не стал, так как тот человек выглядел сильно измученным. Но это только укрепило уверенность в том, что это действительно был капитан Кондратьев.

Вновь открывшиеся обстоятельства целиком меняли дальнейшие действия разведгруппы Кузьмина. Узнав о произошедших событиях, Центр, а точнее Борзов, дал добро на освобождение из плена Кондратьева, внеся в план операции новые боевые задачи. Но это не смутило Егора и его товарищей, главным было то, что они выполняли священный долг, спасая своего товарища, такого же как и они.

Прямо с вечера, не откладывая в долгий ящик, разведчики совместно с руководством партизанского отряда приступили к разработке плана по спасению пленённого капитана Кондратьева. Суть плана сводилась к тому, чтобы после тщательной подготовки произвести неожиданно дерзкое нападение на штаб дивизии и освободить Кондратьева, а также выполнить ряд других моментов первоначальной боевой задачи. При этом Егор настоял, чтобы реализация плана была начата с завтрашнего утра.