Опасные добродетели - Элейн Барбьери

Сознание Онести прояснилось еще не до конца. Она недоуменно посмотрела на Уэса. Девушка промокла и замерзла, голова ее болела, мысли путались, но одно она твердо осознавала: ей было приятно ощущать объятия Уэса, нравилось чувствовать его близость во время грозы. Однако она устала, глаза ее начали закрываться.

— Нет, нельзя спать. — Уэс легонько встряхнул ее, в глазах его промелькнуло беспокойство. — Ты сильно ударилась головой, в таких случаях нельзя спать.

— Я устала.

— Нет, нет.

— Не… говори мне, что я не устала. — Онести едва ворочала языком. — Я хочу спать.

— Нет, Онести… пожалуйста, не спи!

«Он сказал „пожалуйста“!» — Онести попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.

— У меня замерзли губы. Мне… трудно говорить.

Уэс нащупал ее лицо.

— Позволь мне согреть их, дорогая, — прошептал он.

Склонившись к ней, Уэс нежно поцеловал ее в губы, затем отпрянул назад. Онести услышала стон, вырвавшийся из его горла, прежде чем он снова прильнул к ее рту. Второй поцелуй был более продолжительным, и Онести разжала губы. Она почувствовала, что он с большой неохотой оторвался от нее. Онести тоже не хотела этого и подумала, отчего они оба дрожат: то ли от непогоды, то ли от нарастающего жара в их временном убежище. Она подняла руку и дотронулась до его щеки, вспомнив, что однажды уже коснулась его так перед тем, как он повернулся к ней спиной и ушел. Она уже хотела убрать руку, но Уэс удержал ее и прижался губами к ладони.

Онести услышала желание в голосе Уэса, когда он прошептал:

— Я хочу… — Затем помолчал и хрипло спросил: — Как твоя голова, дорогая?

— Болит.

— Ты чувствуешь тошноту?

— Нет, только усталость.

— Тебе пока нельзя спать. Говори мне что-нибудь, милая, чтобы не уснуть.

— Я не могу.

— Говори, Онести.

— Мне не хочется говорить.

— Расскажи о себе.

Глаза Онести закрывались, и только по настоянию Уэса она старалась держать их открытыми. Онести испытывала странное чувство. Мысли ее путались, но она ясно сознавала, как приятно находиться в его объятиях.

— Онести. — Тревожная интонация в голосе Уэса привлекла ее внимание. — Пожалуйста, дорогая.

«Пожалуйста», — снова мысленно отметила Онести и глубоко вздохнула. Он хочет, чтобы она говорила… рассказала о себе.

Онести едва узнала свой голос, настолько он исказился.

— Хорошо… я расскажу об Онести, Пьюрити и Честити.

Девушка почувствовала, как Уэс напрягся. Она увидела в его глазах тревогу и готова была рассмеяться, если бы могла.

— Это я и мои сестры. — Ее дрожащие пальцы непроизвольно потянулись к медальону на шее. Голос окреп. — Мои сестры ждут меня, и я найду их. Отец говорил, что, когда мы подрастем, станем опасными добродетелями, а мама утверждала, что он ошибается.

— Расскажи мне о своих сестрах, Онести. С самого начала.

Веки ее отяжелели, но она старалась держать глаза открытыми. Дождь все еще продолжался, когда девушка медленно начала:

— Мы приехали из Техаса, ты знаешь…

Чувствуя удивительное спокойствие, когда Уэс прижал ее к себе поближе и прильнул губами к ее щеке, Онести продолжила рассказ.

— Где же она, черт побери?

Джуэл смотрела в окно своей комнаты, крепко стиснув зубы. Дождь лил и лил, размывая грязные колеи на улице. День близился к концу, а Онести с утра не появлялась. Джуэл уговаривала себя не волноваться, но ей все равно казалось, что в этот раз непременно случилась беда. Она повернулась к Сэму:

— Значит, говоришь, ты обыскал весь город?

— Я везде побывал.

— А к Джереми заглядывал?

— Сказал же, что везде был!

Джуэл старалась сохранять хладнокровие. Сегодня у нее был тяжелый день. Утром, идя из банка Чарльза, она не собиралась останавливаться у двери Онести и тем более не хотела рассказывать ей о письмах, которые случайно обнаружила. Однако на душе было тяжело, и она все-таки на некоторое время задержалась у комнаты девушки. Онести дома не оказалось. Тревога, с которой Джуэл ждала ее возвращения вот уже несколько часов, усилилась, когда появился Сэм и поинтересовался, где Онести.

— Ты разговаривал с Джереми?

— Бад сказал, что он, закончив работу, уехал из города еще до грозы. Ты же знаешь, Джереми никому не говорит, куда направляется и когда вернется.

— Он был один?

— Черт побери! О чем, по-твоему, я спросил Бада в первую очередь? Ты же знаешь, я не дурак!

— Не кричи на меня!

— Буду кричать, если захочу! Это пока еще свободная страна! И не создавай панику, когда мне надо сосредоточиться.

Джуэл вздохнула. Хотя ей очень не хотелось, она вынуждена была признать, что нуждается в помощи, потому что ее мозг не приспособлен к рациональному мышлению. Джуэл вдруг подумала, что второй из двух близких ей людей может отдалиться от нее.

— Ты наведался в конюшню? — спросила она, немного поразмыслив.

— Да, Хайрама Уинтерса не оказалось на месте.

— А лошадь Онести в стойле?

— Нет.

— Нет?

— Это еще ничего не значит. Хайрам иногда дает кобылу напрокат без ведома Онести. Я знаю, потому что уже говорил с ним об этом. Он обещал больше так не делать, но старик хитер, ты знаешь.

— И все-таки…

— Надо больше доверять Онести. Неужели ты думаешь, что она поедет кататься верхом, когда надвигается гроза? Даже если бы она выехала, сразу бы вернулась, увидев, что тучи сгущаются.

— Мне кажется, ты иногда слишком доверчив.

— А ты — недостаточно!

— Я не хочу спорить с тобой, Сэм.

— Тогда чем же ты занимаешься!

— Хорошо. Ты победил. А теперь скажи: где же Онести?

— Вот что я тебе скажу. — Сэм помолчал, прищурив свои маленькие глазки. — Может быть, это не наше дело, где она находится.

— Что ты этим хочешь сказать?

Сэм пожал плечами:

— Только то, что сказал. Возможно, ей захотелось уединиться.

Джуэл застыла:

— Что ты несешь, Сэм!

К ее удивлению, старик густо покраснел:

— Этого Уэса Хауэлла тоже нигде нет.

Джуэл насупилась. Только не этот человек. Онести знает, что от него можно ждать любых неприятностей.