Глаза тьмы - Дин Кунц

Тина сидела в одном из кресел третьего яруса, нервно пила воду со льдом, наблюдая, как один номер поставленного ею шоу сменяется другим.

Генеральная репетиция удалась на славу. Сорок две танцовщицы, сорок два танцора, пятнадцать манекенщиц, два солиста-певца, две солистки-певицы (одна с жутким характером), сорок семь рабочих сцены и механиков, оркестр из двадцати музыкантов, один слон, один лев, две черные пантеры, шесть золотистых ретриверов, двенадцать голубей работали слаженно, как хорошо подогнанные детали и узлы сложного механизма.

В конце и актеры, и технический персонал вышел на сцену и поаплодировали себе, целуясь и обнимаясь. Всех охватило предчувствие триумфа, нервное ожидание успеха.

Джоэль Бандири, второй продюсер шоу, смотрел репетицию с первого яруса, зоны ОВП, отведенной крупным игрокам и друзьям отеля, которые не платили за билеты, получая приглашения. Едва репетиция закончилась, Джоэль вскочил и, Прыгая через ступеньку, поднялся на третий ярус, Где сидела Тина.

— Мы это сделали! — прокричал он. — Эта машина работает!

Тина поднялась ему навстречу. — У нас хит сезона, детка! — Джоэль крепко ее, обнял, расцеловал в обе щеки.

Она обняла его.

— Ты так думаешь? Правда?

— Думаю? Я знаю! Это успех! Громадный успех! Гигантский!

— Спасибо тебе, Джоэль. Спасибо, спасибо, спасибо.

— Мне? А за что ты меня благодаришь? — За предоставленный мне шанс показать себя.

— Слушай, я не оказывал тебе никаких услуг, детка. Ты же вкалывала как проклятая. И заработала каждый цент, который принесет эта прелесть. Я знал, что так и будет. Мы — отличная команда.

Если бы кто-то еще взялся за это шоу, у них бы вышел пшик. Но мы с тобой созданы для успеха.

Курчавые волосы Джоэля, толстячка ростом в пять футов и четыре дюйма, торчали во все стороны, словно наэлектризованные. Выражение широкого, невероятно подвижного лица постоянно менялось. Он был в синих джинсах, дешевой футболке, зато его перстни стоили никак не меньше двухсот тысяч долларов. Носил он их по шесть на каждой руке, с бриллиантами, изумрудами, один — с большим рубином, другой — с опалом еще больших размеров. Как всегда, он принял что-то стимулирующее, так что энергия из него так и перла. Перестав обнимать Тину, он просто не мог устоять на месте. Переминаясь с ноги на ногу, говорил и говорил о «Магии», а его сверкающие драгоценными камнями руки буквально отплясывали джигу.

В сорок шесть лет он считался одним из самых успешных продюсеров Лас-Вегаса. Первый его хит зрители увидели двадцатью годами раньше. Слова «Джоэль Бандири представляет» на афише гарантировали первоклассное зрелище. Свои немалые доходы он вкладывал в лас-вегасскую недвижимость… Ему принадлежали доли в двух отелях, автосалоне, казино игровых автоматов. Заработанных денег с лихвой хватило бы ему до конца жизни, но Джоэль не собирался отходить от дел. Свою работу он обожал. Поэтому, скорее всего, еще ждала смерть на сцене, за решением очередной головоломной продюсерской проблемы.

Он посмотрел несколько малобюджетных постановок Тины и удивил ее, предложив не только поставить «Магию», но и наравне с ним стать продюсером шоу. Поначалу она не могла решить, браться ли за эту работу. Она знала, что он во всем стремился к совершенству, требуя от всех сверхчеловеких усилий. Волновала ее и ответственность за пятимиллионный бюджет. С такими большими долгами ей иметь дело еще не приходилось. Джоэль убедил ее, что она обязательно оправдает его ожидания и справится с поставленной перед ней задачей. Он во всем ее поддерживал, с его помощью она открывала в себе новые резервы энергию, обретала все большую уверенность. Очень быстpo он стал не только надежным деловым партнером, но и добрым другом, старшим братом. И совместными усилиями они, похоже, действительно создали хит сезона, стоя в роскошном зале, глядя на артистов в великолепных костюмах, слушая восторженные слова, которые непрерывным потоком слетали с губ Джоэля Бандири, Тина млела от счастья, чего не получалось уже достаточно давно. А если и на премьере для ОВП шоу примут с таким же восторгом, ей, скорее всего, придется подвешивать к ногам свинцовые грузила, чтобы не взмыть в небо, двадцатью минутами позже, в 3.45, она уже вышла из отеля на вымощенную брусчаткой площадь отелем и протянула парковочный жетон дежурному на автостоянке. И пока он не подогнал ее «Хонду», стояла под теплыми лучами послеполуденного солнца, улыбаясь во весь рот, ничего не могла с собой поделать. В какой-то момент повернулась и посмотрела на отель-казино «Золотая пирамида». Она накрепко связала свое будущее с этим внушительным созданием из стали и бетона. Тяжелые стеклянные двери, окантованные бронзой, медленно вращались, впуская и выпуская сплошной поток людей. В обе стороны на сотни футов тянулись колонны из розового камня. Стены без единого окна покрыты гигантскими каменными монетами, которые словно водопадом сыпались с вершины. С наступлением темноты стены подсвечивались тысячами желтых огней, и здание действительно превращалось в золотую пирамиду. Тина полагала, что кто-нибудь мог бы сказать, что сооружение это безвкусное, даже уродливое, но она любила это место, потому что именно здесь ей дали шанс проявить себя. И сегодня, 30 декабря, жизнь в «Пирамиде» кипела. После относительно спокойной рождественской недели народ валил валом. Судя по предварительным заказам, Лас-Вегас шел на очередной рекорд. В «Пирамиде», с ее тремя тысячами номеров, не осталось ни одного свободного, и та же ситуация складывалась во всех больших отелях. В пять минут двенадцатого секретарша из Сан-Диего, бросив в игровой автомат пятидолларовый жетон, сорвала джекпот в четыреста девяносто пять тысяч. Об этом узнали и за кулисами. Перед самым полуднем два заядлых игрока из Далласа сели за стол для блек-джека, а в три часа поднялись, проиграв четверть миллиона, смеясь и подшучивая друг над другом. Кэрол Хирсон, подруга Тины, работающая официанткой коктейль-бара, рассказала ей о техасцах несколькими минутами раньше. Чаевые они давали ей зелеными фишками, словно не проигрывали, а выигрывали. И, принеся им за эти три часа с дюжину коктейлей, она заработала тысячу двести долларов.

В город приехал Синатра, возможно, в последний раз, остановился во «Дворце Цезаря», но даже в семьдесят лет он вызвал ажиотаж. В Вегасе его чтили больше других знаменитостей. На Стрип и в других, не столь роскошных казино, народ толпился и у карточных столов, и у рулетки, и у игровых автоматов.

До премьеры «Магии» оставалось четыре часа. Дежурный подогнал автомобиль, она дала ему на чай.

Ни пуха ни пера, Тина, — он улыбнулся. — К черту, — ответила она. До мой приехала в четверть пятого. Ей не требовалось много времени, чтобы принять душ, накраситься и одеться, вот Тина и решила запаковать часть вещей Дэнни. Выбрала правильное время для этого неприятного занятия. Пребывалa в столь превосходном настроении, что даже вид его комнаты не смог опечалить ее. Так она, во всяком случае, думала. Чего ждать до четверга? Одежду она могла сложить в коробку и сегодня. Войдя в спальню Дэнни, сразу увидела, что мольберт — грифельная доска снова свалился на игровой столик. Она же приставила его к стене. На грифельной доске белели два слова: