Второй пояс. Откровения советника - Анатолий Воронин

Чтобы рекруты не разбежались раньше времени, придумывались различные способы их доставки к месту дальнейшей проверки. В Кабуле для этой цели использовались грузовики с высокими бортами, зарешеченными сверху стальной сеткой. Такая оборудованная машина напоминала собачий ящик, в котором у нас дома возят отловленных бродячих псов. Задержанные афганцы сидели в этой импровизированной ловушке на корточках, поскольку встать в полный рост было просто невозможно. Набивали народу ровно столько, сколько могло влезть. О временных неудобствах никто и не вспоминал.

На фильтрационных пунктах все задержанные тщательным образом опрашивались. Довольно часто среди них выявлялись «духи» или их связники, проникшие в город с определенными целями. Их увозили для дальнейшего разбирательства в ХАД или царандой.

С теми, чья личность была окончательно установлена, начинали работать сотрудники военкомата. Можно смеяться или сомневаться, но были таковые и в Афгане. А натаскивали их наши же военные советники…

* * *

Неизвестно, о чем думали кабульские военные умники, отдававшие приказ о проведении тотальной мобилизации в Кандагаре – в городе, по центральным улицам которого и в дневное время было опасно ходить. А что уж говорить про закоулки и лабиринты старого города, куда представители госвласти вообще не совали свой нос.

Но приказ есть приказ, и он, как известно, обсуждению не подлежит.

Для его выполнения был разработан план мероприятий, который подписали руководители всех силовых структур провинции. Потом этот план согласовали с руководством провинциального комитета НДПА, с губернатором Сахраи, и после всех бюрократических проволочек, связанных с регистрацией, размножением, рассылкой и доставкой к месту назначения, он наконец-то попал в царандой.

Уже на следующий день в Кандагаре началась массовая облава на представителей мужского пола. Не обошлось и без перегибов – одного и того же человека задерживали по нескольку раз за день: сначала царандоевцы, затем хадовцы и напоследок военные. На следующий день все повторялось заново, но уже в другой последовательности. Мужская часть населения резко исчезла с улиц Кандагара. По городу бродили только древние старцы да бегали босоногие бачата.

Прошло несколько дней мобилизационной зачистки, которая так и не принесла желаемого результата. Все силовики отлично понимали бесперспективность затеи с тотальной мобилизацией, но расписываться в собственной беспомощности никто первым не хотел. Для пущей важности повоевали еще с недельку. Общими усилиями мобилизовали до полусотни человек, большая часть которых разбежалась или откупилась еще до окончания операции.

Посидели, подумали хитромудрые силовики, что же им докладывать своему руководству в Кабул. И придумали.

Послали идентичные депеши о том, что все мужское население Кандагара призывного возраста проживает или прячется исключительно в «зеленке», куда без проведения специальной войсковой операции никак нельзя попасть. Получался какой-то замкнутый круг.

Теперь уже кабульское начальство задумалось над тем, как выходить из создавшегося положения. В конце концов, было принято решение об оказании «гуманитарной» помощи кандагарским коллегам.

По линии царандоя в Кандагар были откомандированы три батальона, в том числе 48-й БСГ (горный батальон) и два строевых батальона из северных провинций. Аналогичные подразделения были направлены и по линии остальных силовых ведомств.

Отправляли по принципу «на тебе, Боже, что нам не гоже». Все батальоны были жалкой пародией на то, что означало само это слово. Так, в 48-м БСГ численность личного состава, прибывшего в Кандагар, насчитывала всего 38 человек, в том числе четверых офицеров, восемь сержантов и двадцать шесть рядовых. Остальные два батальона находились в еще более плачевном состоянии. Не хватало стрелкового оружия, боеприпасов, зимнего обмундирования. Не было элементарных вещей – палаток, кроватей, одеял, походных кухонь и много чего еще. Все это на безвозмездной основе должен был предоставить кандагарский царандой, который на ту пору сам не жировал. Для царандоевского ложистика (тыловика) и его советника Николая наступили самые черные дни службы.

Следующий этап подготовки подразделений царандоя к предстоящей операции был связан с их доукомплектованием хотя бы наполовину от штатной численности. Поскольку на местном уровне это было сложно решить, в Кабуле приняли решение – всех новобранцев осеннего призыва, собранных в северных провинциях Афганистана, направить в Кандагар.

Надо было видеть, как все это происходило. Призывников – тех самых, из «собачьих ящиков» – свозили в Кабульский аэропорт. Там им красиво врали о том, что все они будут направлены для дальнейшего прохождения службы в северную провинцию Балх, в город Мазари-Шариф. Рекрутов это устраивало, поскольку то место, где они должны были провести ближайшие два года, было одним из самых спокойных в военном отношении местом в Афгане.

Переброску новобранцев осуществили разом, несколькими советскими военно-транспортными самолетами. Делалось это из тех соображений, что молва в Афгане разлетается быстрее самолета и со следующей партией рекрутов подобный фокус наверняка не прошел бы.

Сойдя с самолетов, рекруты с ужасом для себя узнали, что находятся в Кандагаре. В городе, покрывшем себя дурной славой оплота афганских моджахедов.

С некоторыми из них тут же на летном поле случалась истерика. Они начинали рвать на себе волосы, кричать благим матом, бросаться с кулаками на встречавших их «покупателей».

Еще находясь около взлетно-посадочной полосы, некоторые рекруты, воспользовавшись общей суматохой, стали разбегаться кто куда. Отдельные беглецы пересекли полосу и при попытке уйти в сторону горного хребта попали на минные поля, где и погибли. Все это произошло на глазах у остальных новобранцев и подействовало на их психику не лучшим образом.

При дальнейшей перевозке на грузовиках и автобусах в Кандагар несколько рекрутов сбежали, выпрыгнув на ходу из автомашин. Гоняться за ними по «зеленке» у сопровождавших их царандоевцев не было никакого желания, а открывать огонь на поражение не было приказа. О дальнейшей судьбе беглецов можно было только догадываться. Частью они прямиком попали в банды, да так там и оставались. Получалось так, что кабульское руководство, само того не желая, подпитывало движение сопротивления свежими силами.

Но это было еще не все.

Новобранцы, из тех, кого все-таки удавалось привезти в Кандагар, еще до принятия присяги неоднократно имели возможность сбежать, чем большинство из них уже в ближайшие дни не преминуло воспользоваться. Наиболее выдержанные или дюже уж хитрые рекруты дезертировали после того, как им выдали оружие. И хорошо, если они сбегали втихую, не причинив никакого вреда окружающим. Бывали случаи, когда дезертиры убивали своих сослуживцев, захватывая при этом их оружие. Такие беглецы были желанными гостями у «духов», и уже в ближайшее время афганские и советские военнослужащие имели возможность встретиться с ними в бою.

В ноябре кандагарская «зеленка» из-за опадающей с деревьев и виноградников листвы становилась относительно прозрачной, и большинство «духов» уходило со своими семьями в лагеря беженцев, размещавшиеся в приграничных пакистанских городах Чаман и Кветта. Туда же уходили и мирные жители. Наступающие зимние месяцы не сулили им ничего хорошего. Да и что можно было делать в «зеленке» зимой, в период муссонных дождей. Урожай винограда был собран, высушен и продан оптовикам. Травяной покров оскудевал до такой степени, что не мог обеспечить кормом многочисленные отары овец.