Цезарь - Эдуард Геворкян

Девушкам, разумеется, не понравилось столь радикальное сватовство, и они выказали свое недовольство. И тогда роль «свахи» взял на себя царь. По словам Тита Ливия, «Ромул обращался к каждой в отдельности и объяснял, что всему виною высокомерие их отцов, которые отказали соседям в брачных связях, что они будут в законном браке, общим с мужьями будет у них имущество, гражданство и — что всего дороже роду людскому — дети; пусть лишь смягчат свой гнев и тем, кому жребий отдал их тела, отдадут души».[4]

Надо признать, что Ромул проявил себя в этой матримониальной авантюре вполне достойно. Для своего времени, разумеется.

В другой версии говорится, что сгоряча захватили и замужнюю женщину, которую, впрочем, не вернули из самых лучших побуждений, поскольку хотели объединиться с сабинянами родственными узами. Она становится женой, по одним свидетельствам, некоего знатного римлянина, по другим — самого Ромула и рожает ему детей, девочку и мальчика.

Озадаченные таким коварством сабиняне попросили сначала вернуть девушек, а уж потом вести разговоры о родственных союзах. А тут еще и соседние города, давно уже с большим подозрением приглядывающиеся к резвым пришельцам, решили дать им окорот.

Но не тут-то было. Римляне поочередно разгромили воинства нескольких городов, сами города разорили, а жителей переселили в Рим, продолжая успешно решать свои демографические проблемы.

К этому времени сабиняне, наконец, созрели для решающей битвы, и в жестоком бою одолели римлян. Ромул получил камнем по голове, его люди побежали, но у Ромула достало сил остановить их и повернуть лицом к врагу. Предстояла последняя схватка, ничего хорошего римлянам не сулящая. Вдруг появились сабинянки, многие из которых уже успели обзавестись детьми. И после того, как гласит история, их слезы и мольбы смягчили сердца, стороны согласились на перемирие.

Вообще-то, зная темперамент современных итальянок, можно представить, что их прапрапра… — и так далее… — бабки, скорее всего, привели в чувство своих братьев и отцов с одной стороны, а мужей — с другой, не мольбой и причитаниями, а скалками, сковородами и прочей ухватистой кухонной утварью. Но это, конечно, только предположение.

В итоге два народа слились, население Рима удвоилось, захватнические походы продолжались. Ромул брал город за городом. Разумеется, первым не нападал, но всегда находился повод — воинственные соседи и сами не отличались миролюбием. В конце своей жизни Ромул победил этрусков из Вей, существенно расширив территориальные владения и наградил земельными участками соратников. Правда, с городом Вейи римлянам придется время от времени воевать не один и даже не два века, а гораздо дольше.

Смерть Ромула, вернее, обстоятельства, ее сопровождающие, смахивают на классический детектив. При желании в них можно увидеть некое предостережение будущим властителям: первое — доверять нельзя никому, второе — любое послабление чревато потерей короны.

Тучи начали сгущаться после кончины Нумитора, четырнадцатого царя Альбы. Ромул по праву наследования мог объявить себя царем Альбы, но в силу неведомых нам причин даровал им самоуправление, ограничившись тем, что прислал им наместника.

Между тем у себя в Риме он правил довольно-таки жестко, патриции ничего уже не решали, а совет превратился в декорацию, на фоне которой Ромул отдавал распоряжения. В головы недовольных римлян вполне могла закрасться мысль, что они и сами могут прекрасно управлять государством, освободившись от единоличной власти царя и распределив эту власть между собой, правя поочередно. Недовольство распалялось еще и тем, что Ромул взял в свои руки распределение захваченных в войнах богатств.

Был ли составлен заговор или нет — история об этом умалчивает, но одним летним днем Ромул вдруг исчезает.

Версии расходятся, но римляне в первую очередь заподозрили сенаторов. Одни уверяли, что сенаторы убили Ромула в храме Вулкана, а тот факт, что никаких следов не осталось, объясняли тем, что после злодеяния тело его расчленили и по кускам вынесли, спрятав кровавые улики под одеждой. Столь впечатляющий сюжет, однако, не получил развития.

По другой версии, Ромул исчез не в храме, а за городской стеной. Во время народного собрания, устроенного по приказу царя, случилось солнечное затмение, народ в страхе разбежался, но самые знатные римляне остались с бесстрашным Ромулом. Когда же затмение прекратилось и горожане вернулись, то царя уже никто не видел. К тому же знать сразу же объявила, что Ромул стал богом, и запретила вести розыски или интересоваться причинами его исчезновения. Простодушные поверили, но здравомыслящие усомнились в столь внезапном вхождении Ромула в сонм богов и вполне резонно обвинили сенаторов в убийстве. Могли начаться волнения, и тут друг Ромула, некий Юлий Прокул, перед всем народом на форуме поклялся, что встретил по пути в Рим исчезнувшего царя и был тот царь выше и краше обычного, в сияющих доспехах. И будто бы на вопрос Прокула, за что Ромул покинул их, сделав сенаторов объектом несправедливых нападок, тот ответил, что, свершив все, что было угодно богам, он возвращается на небеса, а римлянам следует быть мужественными и воздержанными и тогда они превзойдут всех в славе и силе. Поскольку Юлий Прокул пользовался немалым авторитетом, то ему поверили и на том разошлись.

Сравнивая эту темную историю с несвоевременной кончиной Юлия Цезаря, невольно приходишь к выводу, что во времена изначальные римская знать работала тоньше. Отметим совпадение — загадочное исчезновение Ромула произошло в месяц квинтилий, который много времени спустя был переименован в июль именно в честь Цезаря.

Исчезновение Ромула, не успевшего создать механизм династического наследования, привело к распрям и столкновением как между «властными элитами», говоря современным языком, так и между этническими группами, поскольку жители Рима еще не ощущали себя единым народом. И громче всех заявили о себе сабиняне. За время своего пребывания на новом месте они обросли родственными и деловыми связями. Более того, они считали, что «коренные» римляне в долгу перед ними, так как после смерти своего царя Татия они признали Ромула единственным правителем. На этом основании сабиняне полагали, что кандидатом на трон должен быть их соплеменник.

Римлянам, естественно, не понравились такие притязания.

В итоге решили создать своего рода временное правительство из ста пятидесяти патрициев, дабы правили они поочередно, каждый по двенадцать часов. Такая чехарда «царей» при всей внешней привлекательности и невозможности установить единовластие быстро надоела римлянам. К тому же у горожан начало нарастало недовольство тем, что бразды правления сосредоточены хоть и во множестве рук, но все же у ограниченного числа лиц.

Надо заметить, что практически в любой популяции живых существ неизбежно естественное разделение на «альф», то есть тех, кто доминирует в группе, и «омег», находящихся в самом низу группы. В зависимости от ситуации и изменения внешней среды «альфы» и «омеги» могут меняться местами, хотя больше шансов имеют другие буквы «алфавита», обозначающие место в так называемой «пищевой пирамиде».