Помоги другим умереть - Елена Арсеньева

Неведомо почему, Лоток особенно любилклимовского Балтимора, и сколько раз он норовил приткнуться к его рыжей морде,было просто невозможно сосчитать. Сначала Климов снисходительно улыбался, когдаЛоток прерывал его важный галоп. Потом улыбаться перестал и знай толькоуворачивался от бесконтрольного конька с непередаваемым выражением презрения.Ну а Евгения, совершенно отчаявшись сладить с упрямым серым четвероногим,думала только о том, что слежка безнадежно провалена. Просто классическипровалена! Теперь Женя была уверена: даже если она встретится с СергеемКлимовым через год, скажем, в перенабитом людьми московском метро, он все равноузнает ее сразу. Тем более что со всех сторон то и дело раздавались голосатренеров:

– Не приближайтесь к Балтимору. Он бьеткопытом!

– Балтимор может лягнуть, придержите Лотка!

И даже:

– Поверните Лотка в противоположнуюсторону! – что было уж совершенно из области фантастики…

Но всему на свете приходит конец. Кончилось иэто мучение.

Климов, очевидно, сочтя день потерянным,картинно спрыгнул с коня и, бросив на прощание тренерше Светлане: «Завтраприеду в шесть, так что вы Балтимора никому не отдавайте», передал поводусатому парню, ждущему своей очереди покататься.

Судя по тому, как этот джигит поглядывал наЕвгению, он не имел ничего против, если бы Лоток снова начал приставать кБалтимору. Но появилась Алиса и сообщила, что время наслаждаться стремительнойскачкой истекло. На Лотка тотчас лихо вскочила длинноногая девица, у которой сшенкелями, похоже, было все в порядке, потому что Лоток как шелковый побежал покругу. А Женя, снедаемая ревностью, побрела в каптерку берейторов –переодеваться в свои бесполезные шорты.

Она всю себя ощущала сейчас именно такой:бесполезной и бестолковой. Все, что ей удалось выяснить, – это что Климовни с одной из пятерых здешних девушек не флиртовал, даже не улыбался им и уехалдомой один в своем навороченном «Форде Мустанг» с серебристыми силуэтами дикихконей на дисках колес.

Жене очень хотелось поверить, что последняяфраза насчет завтрашнего дня и была сигналом о предстоящем свидании. Вот беда:Света оказалась самой невзрачной из всех тренеров. Мужиковатая, нескладная, сгрубыми чертами толстощекого лица, она едва ли могла привлечь внимание такогоутонченного денди, как Климов. Да и сама поглядывала на него неприязненно. Вседело, как успела смекнуть Евгения, было именно в шпорах. Здешние девицыобладали стальными шенкелями и гордились этим. А если у человека на сапогахшпоры, напрягаться ему в седле необязательно: легонькое прикосновение острогожелеза к боку – и норовистый Балтимор превращается в овечку.

Евгения возмечтала было о шпорах на своих«немобильных» кроссовках, но тотчас ей стало жаль Лотка: причинять коню больради собственного удовольствия? Жестоко. Если это скачка, от которой зависитжизнь, – дело другое. Но мучить ради эффектной выправки, ради щегольстваперед зрителями и самим собой… Женя почувствовала, что Климов нравится ей всеменьше и меньше.

Ну и отлично, тем легче будет объективноанализировать его действия.

Итак: Света, похоже, отпадает. Очевидно, иАлиса. Во-первых, тоже презирает шпоры, во-вторых, совсем еще ребенок. Даже ненимфетка, а девочка-мальчик. А Климов не похож на совратителя малолетних. Да ив анонимке речь шла о какой-то «красотке-амазонке». Красотками были триостальные девушки: Аня, Лиза и Маша. Но при Ане находился молодой муж, сидевшийна трибунах для зрителей и стороживший взглядом каждое ее движение. Значит,Лиза или Маша? Или тренер другой смены? Но чего ради Климову кататься в однусмену, а любовь крутить в другую, если можно совмещать приятное с полезным? Ктому же в фешенебельном салоне «Дубленки, кожа, меха», где он работает замомкоммерческого директора, довольно суровое расписание. Евгения нарочно уточнилаэто и поняла: среди трудового дня на свиданку не больно-то сбежишь! Тем болееза тридевять земель, в манеж. Значит, скорее всего Лиза или Маша.

Работал манеж до восьми вечера. Женя неполенилась подождать час, чтобы понаблюдать, как обе молоденькие тренерши,сцепившись под ручку, бегут по извилистым горкам Высокова, мимо кладбища, мимоцеркви, мимо утонувших в садах домишек, к автобусной остановке. Здесь подружки расстались,наскоро чмокнувшись в щечки. Лиза уехала на девятнадцатом, Маша осталась ждатьсорок седьмого. Из чисто эгоистических соображений (сорок седьмой был и еемаршрутом) Евгения тоже осталась. Однако она сделала ставку не на ту лошадку:Маша доехала до вокзала, а там чуть ли не бегом бросилась к электричке наТарасиху.

«Может быть, они встречаются наприроде? – мелькнула мысль. – Климов приезжает на «Форде Мустанг», аМаша, для конспирации, на электричке? Нет, уж больно сложно. И непо-джентльменски. Да и времени почти девять. Ночь любви на даче, что ли? Но ванонимке об этом и речи не было, там живописалась именно манежная любовь. Взакутках спортзала, на трибунах. И всякая такая иппоромантика».

Вопрос снялся просто: бросив прощальный взглядвслед электричке, Евгения вернулась в вокзал и, кое-как сладив с автоматом,набрала домашний номер Климова.

– Алло! – сразу схватил он трубку. –Алло! Ничего не слышно! Лера, Лера, если это ты, перезвони, я ничего не слышу!

«Вот те на, – подумала Женя, осторожновешая трубку. – Климов-то какой добропорядочный супруг оказался, с умасойти! Сидит дома, караулит звонок родной жены. Может быть, конечно, он неодин. Может быть, Лиза где-нибудь пересела на другой маршрут, приехала вКузнечиху к любовнику и теперь, свернувшись рядом с ним на постели, хихикаетего актерству? Или угрюмо, ревниво вслушивается: а вдруг это не игра?

Не проходит. Климовы жили с матерью Валерии идвумя детьми. Разве что семейство на даче и у Сергея Владимировича развязаныруки?» Евгения подумала-подумала и опять набрала климовский телефон.

На сей раз зазвучал голос немолодой женщины:

– Алло?

– Льва позовите, пожалуйста! – бухнулаЖеня первое, что пришло в голову.

– Какого Льва? Вы куда звоните? –испугалась климовская теща.