Триединый - Генсо-но Ками
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пол пещеры покрывал толстый ровный слой белого песка. На нем, камнями размером с человеческую голову, был выложен лабиринт. Вокруг широким кольцом располагались факелы на длинных ножках, воткнутых в песок. За пределами огненного круга сидели два туземца в древних нарядах своего народа: юбках из пальмовых листьев и ожерельях из ракушек и зубов хищных рыб. Один островитянин держал небольшой барабан, другой — костяную флейту.
У входа в лабиринт гостей ожидал третий абориген: мужчина средних лет, с густой черной бородой. В отличие от соплеменников, он был одет в светлые парусиновые брюки и рубашку с закатанными выше локтя рукавами. Его широкие жилистые предплечья покрывали причудливые татуировки.
— Здравствуйте, — поприветствовал его Эзерин. — Вы, должно быть, великий мастер Олеломенахоку?
Островитянин отрицательно качнул головой:
— Мазтеру пришлось зрочно уехать. Я — его зтарший ученик и назледник, Хаванавана-Налу.
Старший Ардисс нахмурился:
— Был уговор, что ритуалом займется мастер…
— Не безпокойтезь, — невозмутимо ответил абориген. — Уже давно почти взе ритуалы провожу я. Но, езли вы хотите, чтобы это зделал учитель, вам придетзя провезти здезь два мезяца — раньше он не вернетзя.
— Мы не можем столько ждать! — нервно воскликнула жена Эзерина.
Ее супруг изучающе глядел на ловца духов.
— Вы можете гарантировать, что все пройдет, как надо?
Хаванавана-Налу с достоинством склонил голову:
— Порукой тому моя жизнь.
— Хорошо, — подумав, промолвил Эзерин. — Мы согласны. Когда это произойдет?
— Немедленно, — заявил ловец духов. — Звезды и планеты вызтроились в идеальный порядок для призыва. Подобное злучается невероятно редко и упузкать возможность нельзя.
Эзерин на миг заколебался. Усиливая его сомнения, заговорила жена:
— Дорогой, мне страшно! А если ничего не получится? Вдруг наш мальчик пострадает?
Темные глаза Хаванавана-Налу обратились к ней. Голос ловца зазвучал мягко:
— Вижу, заэри, ваш ребенок — лапувале, дурачок. При рождении, когда его дух входил в зозуд тела, он не зумел правильно заполнить его. Теперь он зловно маленький ребенок, надевший башмаки отца. Огромные ботинки поворачиваютзя, цепляютзя, зваливаются з крохотных ног — и дитя з трудом ковыляет, то и дело зпотыкаясь и падая. Я поймаю безымянного духа в Моана-Полинуи — Великом Темном Океане и впущу в зозуд тела. Он зтанет пищей для духа лапувале. Ваш зын поглотит чужой дух, зтанет больше и зильнее и, наконец, превратится в полновлазтного гозподина тела и ума. Он больше не будет лапувале, а зтанет канака — дозтойным мужчиной. Разве не об этом мечтают родители зыновей?
Эзерин Ардисс обнял жену:
— Ритуал — наша единственная надежда, незабудка. Мы поставили на него буквально все, что у нас есть. И теперь нельзя отступать. Иначе все годы страданий, все жертвы были напрасными. И что намного хуже — Виктор до конца жизни останется таким. Разве этого мы хотим для нашего мальчика?
На глазах женщины заблестели слезы. Спрятав лицо на груди мужа, она глухо сказала:
— Ты прав, любимый. Но я боюсь.
Эзерин нежно провел рукой по ее светлым локонам. Посмотрев на ловца духов, твердо сказал:
— Начинайте!
Хаванавана-Налу кивнул. Взяв Виктора за руку, повел за собой к входу в символический лабиринт.
— На акуа нуи, на киано лани а мена ухане! — громкий голос ловца с неожиданной силой наполнил зал. — Но'омака макоу ика хакуа на кахакаи о Эл'ле Нуи!
Огни факелов закачались, будто в пещере подул сильный ветер, хотя воздух оставался спокойным. Туземец с барабаном начал отбивать сложный ритм. Вскоре к нему подключился флейтист, выводя монотонную тоскливую мелодию.
Тайный жрец запретной магии вел подростка по изгибам лабиринта, ни на миг не переставая что-то говорить на своем языке. Его голос странно смешивался с музыкой, и эти звуки все больше напоминали ворчание бушующих волн океана.
Наблюдающим за парой в лабиринте казалось, что каждый новый шаг дается им все с большим трудом. Когда мальчик пошатнулся и чуть не упал, его мать вскрикнула и рванулась к сыну. Эзерин удержал ее, что-то успокаивающе приговаривая. На его лице тоже было заметно беспокойство, но он догадывался, что в ритуал вмешиваться ни в коем случае нельзя.
Когда ловец духов с мальчиком достигли центра лабиринта, Виктор лишился чувств. Сильные руки островитянина подхватили его в падении. Хаванавана-Налу бережно опустил подростка на песок, встал и распростер над неподвижным телом руки.
— Е'на хаку о ка Моана, ие ха'ави маи иау ухане иноа о'ле! — его голос сотрясал стены пещеры, будто раскаты грома.
Родители Виктора потрясенно глядели, как в центре лабиринта сгущается сумрак. По дорожкам лабиринта забегали крошечные смерчи, появлявшиеся ниоткуда и так же внезапно исчезавшие. Скрывшуюся в дымке фигуру ловца трясло, будто он боролся с невидимым потоком. Огни факелов метались, некоторые погасли.
Эзерин бросил взгляд на музыкантов. Те, вытаращив глаза, смотрели на происходящее в центре лабиринта. Пораженный зрелищем флейтист даже на мгновение перестал играть. Более дисциплинированный барабанщик тут же пнул его ногой. Спохватившись, абориген с флейтой вновь приложил костяной инструмент к губам, выдувая протяжные звуки.
Старший Ардисс понял, что ритуал проходит не так, как обычно. Но он не знал, в чем дело, и способен ли как-то помочь. Поэтому лишь крепче обнимал жену, надеясь на лучшее.
Спустя бесконечно долгое время тьма в лабиринте рассеялась, мелодия стихла, а Хаванавана-Налу, умолкнув, обессиленно рухнул на колени возле Виктора. Ловец духов тяжело дышал, его лицо было влажным, густые черные волосы слиплись от пота, светлая рубашка пристала к телу.
— Все? Все кончилось? — в воцарившейся тишине резко прозвучал дрожащий голос матери Виктора.
Ловец духов поднял голову и кивнул. Подхватив подростка, он вынес его из лабиринта и передал отцу.
— Безымянный дух помещен в зозуд тела. Теперь душа вашего зына поглотит его, делая звоей частью. Пиршезтво души продлится дня два-три. Взе это время парень будет выглядеть зпящим. Когда злияние завершится, он прознется здоровым. Теперь уходите.
— Спасибо, — произнес Эзерин, поворачиваясь к выходу.
Когда Ардиссы покинули святилище, островитянин, во время ритуала бивший в барабан, приблизился к ловцу духов. Хаванавана-Налу в изнеможении растянулся на песке у входа в лабиринт.
— Наставник, — почтительно обратился к нему на родном языке барабанщик. — Что произошло?
— Не знаю, Каикаина, — не открывая глаз, ответил