Изгнанник - Лариса Петровичева

В книгах по истории Земли Шани читал об инквизиторах что-то очень мерзкое. Фанатики и убийцы именем Божиим, которые терзали и мучили ни в чем не повинных людей. Впрочем, отец Гнасий упомянул об инквизиторе с искренним уважением, и Шани подумал, что, должно быть, чего-то не понимает.

Но ведь колдовства-то не бывает! Есть физика, химия, биология, социология, в конце концов, и они объясняют то, что когда-то давно считалось колдовством. Во всяком случае, на Земле было так, а законы природы одинаковы в любой точке Вселенной.

– А кто-нибудь видел, как она пила кровь детей? – Задумавшись, Шани едва не плюхнулся в лужу. Отец Гнасий поддержал его и продолжал:

– И не только это, малыш. Видели, например, как в лунную ночь та ведьма, совершенно обнаженная, вылетела из трубы своего дома на метле, а за ней струился хвост из искр.

– А если ее просто не любили и хотели сжить со свету? – усомнился Шани. – Можно ведь наговорить всякое. Отец Гнасий, а вы верите, что человек может протиснуться на метле через трубу?

Отец Гнасий улыбнулся и потрепал Шани по волосам.

– Отчего же нет? Трубы бывают очень широкие. Знаешь, малыш, дело не в том, во что мы верим, а в том, что мы знаем точно. Например, ученым давно известно, что солнце – это огненный шар, вокруг которого бродит другой шарик со всеми нами, подставляя то один бок, то другой. Неважно, верю я в это или не верю, все равно будет так, как положено Заступником. Я могу не верить в ведьм, но мое неверие не помешает им творить зло. Что же еще до веры и знания, то ты понимаешь, что существуют еще и свидетельства. И если множество людей видело, как ведьма вылетает из трубы на метле, то почему надо в них сомневаться? Я и сам однажды стал свидетелем того, как ведьма выдаивала соседских коров. Вообрази, она воткнула заговоренный нож в косяк двери и стала делать движения, словно доит невидимую корову. И из ножа потекло молоко, а наутро вместо молока у соседских коров лилась кровь. Повторяю, я видел это своими глазами.

Шани хотел было сказать, что люди иногда видят больше, чем случается на самом деле, а иной раз не видят того, что лежит у них под носом, как судья не заметил, что на арестованном подростке живого места нет от побоев, но предпочел промолчать.

– А добрые ведьмы бывают? – спросил он.

– Конечно, нет, – снисходительно произнес отец Гнасий. – Ведьмы по природе своей не могут делать добрых дел. Так волк не может не резать овец – такова его суть.

Понимающе кивнув, Шани хотел спрашивать еще, но впереди показались домишки поселка, и он решил отложить расспросы до вечера, а пока как следует изучить то место, куда его забросила судьба.

Поселок Кривушки словно сошел со страниц учебника истории. Шагая рядом с отцом Гнасием, Шани смотрел по сторонам: маленькие низкие дома на окраине так и жались друг к Другу, будто пытались укрыться от непогоды в объятиях соседей. Шани подумал, что здесь живет поселковая беднота, уж больно неказистыми были домики, некоторые чуть не тонули в осенней мокрой земле. У селян позажиточнее и жилье было получше. Чем ближе отец Гнасий и Шани подходили к площади, тем основательнее и солиднее становились дома, их крыши вместо соломы украшала черепица, окна прикрывали расписные ставни, а палисадники охраняли резные заборчики.

Впервые увидев жителей поселка, Шани подумал, что они почти ничем не отличаются от тех ряженых крестьян, которых он видел, когда посещал вместе с отцом и матерью фестивали исторической реконструкции. Мужчины носили широкие штаны, белые рубашки с вышивкой, поверх которых набрасывали отороченные мехом плащи, и маленькие красные и зеленые шапочки. Женщины красовались в пышных клетчатых платьях и теплых жилетах с капюшонами. Разница с землянами была минимальной, и Шани снова ощутил укол горечи от понимания того, что никогда не попадет домой.

– Почему они такие веселые? – спросил Шани. – Радуются, что поймали ведьму?

Отец Гнасий одобрительно кивнул:

– Конечно. Как не радоваться, если теперь не будет болезней и горя? Вот мы и пришли, давай встанем здесь. Отсюда будет все видно.

В центре площади, напротив аккуратного домика, принадлежавшего поселковой управе, поставили столб, и двое поселян складывали вязанки хвороста к его основанию. Жители Кривушек собирались на площади, и Шани подумал, что все кругом кажется каким-то ненастоящим, словно он снимается в кино. Ведьму сожгут – понарошку, разумеется, а потом актеры пойдут снимать грим и переодеваться. На ступенях управы стоял немолодой человек в длинном темно-сиреневом плаще и, скрестив руки на груди, следил за приготовлениями к казни. Отец Гнасий негромко произнес:

– Это инквизитор Грегор. Именно он и разоблачил ведьму. Конечно, у псов Заступниковых хватает дел, и они редко приезжают в такую глушь, как наша. Если бы не он, то зло долго бы оставалось безнаказанным. Здешний народ, прости меня, Заступник, – и отец Гнасий обвел лицо кругом, – глуп да труслив донельзя.

С укладкой хвороста было покончено. Вязанок было столько, что хватило бы зажарить слона, а не одну ведьму. Интересно, какая она, задумался Шани. Наверняка старая, страшная и нос крючком. Он потрогал собственный нос, который после общения со сковородкой мачехи тоже стал крючком всем на зависть, а потом увидел, как инквизитор Грегор спускается со ступеней и направляется к ним.

Этот человек не производил впечатления фанатика или умалишенного, который находит удовольствие в пытках. Серьезный господин с осанкой того, кто знает цену себе и своим делам, не выглядел страшным, но Шани почему-то протянул руку и поймал ладонь отца Гнасия. Инквизитор с интересом посмотрел на Шани и сказал:

– Здравствуйте, Гнасий. Какой у вас парнишка глазастый.

– Здравствуйте, Грегор, – произнес отец Гнасий. – Поздравляю с поимкой ведьмы.

Инквизитор кивнул. Пристальный взгляд скользнул по лицу Шани, затем Грегор посмотрел на отца Гнасия и сказал:

– Бросайте пить, друг мой. Здешние настойки доведут ваш монастырь до беды. Вот уже и сияния разные мерещатся, и дети с неба падают. Сами понимаете, что это не дело, выдавать своих байстрюков за небесных духов. Ваше счастье, что я не вижу ереси там, где ее нет, а то гореть бы вам всем на костре за такие письма.

На щеках отца Гнасия появились густые мазки румянца, он стыдливо опустил взгляд и ничего не сказал. Вот оно что, подумал Шани, вот откуда взялся инквизитор в нашем медвежьем углу. Расследовал мое неожиданное появление, заодно и ведьму поймал. Недаром съездил.

Ему вдруг стало жаль отца Гнасия – настолько, что Шани повернулся к инквизитору и сказал, четко проговаривая слова:

– Знаете что? Не смейте так говорить. Отец Гнасий хороший человек и не пьет. Тоже, понаехали тут. Грязью порядочных людей поливают.

Румянец отца Гнасия смыло обморочной бледностью. Казалось, он сейчас потеряет сознание. Опешивший Грегор некоторое время рассматривал наглого юнца, будто не мог понять, что ему с ним сделать, а потом вдруг расхохотался и потрепал Шани по голове.