Есть женщины в русских селеньях. Приключение II - Маргарита Преображенская

но при этом я не могла реализовать их в своём жилище по причине малых размеров моей зарплаты и самой квартиры. Лепнина, альфрейная роспись, колонны, художественный паркет… И всё это пространство было заполнено столами, мягкими тюфяками и местной публикой, пребывающей в угаре беспечных развлечений.

Тут присутствовали ненасытные утробы, поглощавшие кучу яств, от которых ломились столы и подносы, расположенные в руках и на рогах юрких сохатых официантов; встречались и тайные эротоманы, обнимавшие своих адских любовников; обращали на себя внимание лентяи, праздно валявшиеся на полу и мягких подушках, и прочие олицетворения смертных и не очень смертных грехов человеческих.

— Ничего не ешь и не пей здесь! — тихо сказал колобок, когда все сохатые разбрелись по своим клиентам, оставив меня стоять посреди зала с моим нафигатором-экскурсоводом в руках.

Честно говоря, еда выглядела так привлекательно и аппетитно, что у меня свело желудок от желания попробовать всё и сразу. Надо отметить, что на столах и подносах были именно те яства, которые мне безумно хотелось попробовать по жизни, но не пришлось по разным причинам. В этом микроадском заведении блюда было принято объявлять так же, как знатных гостей, прибывающих на ужин, или артистов, выступающих на сцене, поэтому у меня всякий раз ёкало сердце, когда из-за кулис появлялся новый поднос и звучало что-то вроде «морской фазан с раковым кулисом» или «пулярды с трюфелями», а то и «копчёный мантак с сыром» и тому подобное.

— А что случится, если съем или выпью?! — шёпотом спросила я, едва сдерживаясь от желания остановить рогатого официанта и заказать себе какое-нибудь «консоме с мумитролями» и «электрический чай со льдом».

— Будешь, как они! — проворчал колобок.

Я вгляделась в его лицо, вдруг подумав, что, если бы не слишком круглая форма, оно было бы красивым, даже аристократичным. А уж если бы к нему приставить подходящее тело!

— Послушай, а как ты стал … экскурсоводом? Как попал сюда? Как вообще сюда все попадают? — спросила я. — Обычно повестка в ад вручается после смерти, но я-то жива, да и все здесь мёртвыми не выглядят. Так в чём дело?

— Иди вперёд за кулисы! — вместо ответа едва слышно сказал колобок. — Здесь много лишних ушей.

Пожалуй, он был прав: некоторые из сохатых прямо так и норовили развернуть уши по направлению к нам, словно радары ПВО. Мне стало страшно интересно, что же такого секретного он мне расскажет, чего нельзя слышать другим, и я решила последовать его совету. Незаметно, как бы праздно шатаясь, я дошла до кулис из тяжёлого пыльного бархата, ожидая, что там будет сцена, но за кулисами оказалась кухня. Наблюдать, как мощные рогатые повара готовят еду, было немного страшновато, а тут ещё стихи на огненных свитках, вывешиваемые прямо у меня под носом:

«Судьба порой в такое оригами

Свернёт твой день, что будешь поражён:

Бывают ведь и ангелы с рогами

Под каблуком своих неверных жён». (С. Аццкий).

Что, этот Аццкий Сотона следит за мной, что ли, или это какая-то автоматическая стихоподача?

— Поверни направо! — подсказал колобок.

Я повернула и спряталась в маленькой подсобке, скрытой за дверью-гармошкой.

— Теперь нажми мне на ухо! — потребовал мой нафигатор.

— Зачем?! — удивилась я.

— Жми, говорю! Сильнее! — настаивал колобок.

Я нажала на его ухо, и нас окружил какой-то полупрозрачный купол. Да это не колобок, а какой-то агент 007 с разными шпионскими примочками!

— Фу-ух, наконец-то! Сам никак включить не мог! Теперь можно спокойно поговорить! — сказал мой экскурсовод, когда мы устроились в углу среди банок и мешков. — Это кладовка, на карте не значится. Сюда они редко заходят, да и сквозь защитное поле нас не увидят и не услышат.

— А что там жарят те противные повара? — прошептала я, втянув носом неприятный запах жжёной кожи, внезапно добравшийся до кладовки.

— Грешников! — холодно произнёс колобок.

— Как?! — испугалась я, в ужасе представив разделываемые туши.

— Шутка! — успокоил меня нафигатор, а потом добавил, видно, желая окончательно добить мою нервную систему: — Грешников и грешниц «жарят» этажом ниже, и не для еды, а, сама понимаешь, в каком смысле! Там есть специальный Жарочный Цех.

— Правда?! — поразилась я.

— Ну, конечно, это же ад, хоть и филиал! — усмехнулся колобок.

— А эти кто? Те, что в зале? — спросила я. — Они разве не грешники?!

— Экскурсанты, — презрительно прошептал колобок. — Любители острых ощущений. Есть специальные конторы, которые организуют экскурсии сюда — незаконно, конечно. Тут целая мошенническая схема. Народ думает, что развлекается, пьёт эликсиры забвения, которые выдают за вино. Причём каждый в этом зале видит те интерьеры, которые ему нравятся, и еда тоже каждому мерещится та, что именно ему по душе.

Пожалуй, это было похоже на правду. Хорошо, что я ничего не заказывала!

— Так проходят дни, а иногда годы, а потом наступает пора платить по счетам! — продолжал колобок. — Помнишь договор, который ты подписала кровью при входе? Там указана цена, просто ты о ней не знаешь, а когда узнаешь, тебе будет нечем заплатить, кроме себя самой.

— Я его подписала так, что мне никакая оплата не грозит! — гордо задрав нос, сказала я.

— Когда они это заметят, заставят тебя подписать новый, уже как следует! — не разделяя моей радости, сказал колобок. — Я в уплату долга заложил своё тело, а голову отдал в экскурсоводы. Её преобразовали в шар. Только оказалось, что такие, как я, тут спросом не пользуются. Всем подавай инкубов или суккубов, ну или вурдалайков, на худой конец. Поэтому я так и не выплатил долг.

— Так ты тоже был среди любителей острых ощущений?! — спросила я.

— Да, только не так, как ты подумала. Я …

— Давай порешаем вместе, как выбраться! — предложила я, не дослушав, что он хотел мне сказать. — Одна голова — хорошо, а две — лучше.

— С чего это ты вздумала мне помогать? — Колобок недоверчиво взглянул на меня.

— Я — волонтёр, и помогать — это моё предназначение, — сказала я и продемонстрировала ему свою волонтёрскую книжку.

— Спрячь и никому не показывай! — прошептал колобок, но взглянул на меня