Кое-что о Билли - Эдди Бримсон

09.50. На работе

Рыженькая опять ехала утром в моем вагоне, но на этот раз все было не так, как всегда. Она-то выглядела еще шикарнее, чем прежде, но что касается меня — вместо волны похоти, обычно накатывавшей на меня, я вдруг ощутил горечь поражения. Меня будто только что при всех продинамили. Мне показалось, она даже поняла, что я сдался и перестал хотя бы мечтать о ней. Неудивительно, что она воспользовалась случаем, чтобы поиздеваться надо мной: нет, я просто уверен, что она выдала мне понимающую улыбочку.

16.30. На работе

Вот дерьмо. Утром начальство собрало весь отдел продаж и объявило, что с понедельника у нас будет новый босс. И конечно, им непременно нужно было назначить на это место какую-то бабу. И не то чтобы обычную пожилую тетку, а одну из тех властных тридцатипятилетних фашисток-мужененавистниц, которые наводят на меня такой ужас. Переводят ее к нам из филиала в Митчеме, и это еще один плохой знак: мой опыт командировок в этот городишко говорит о том, что живут в этой дыре одни мудаки.

Такая перегруппировка сил будет серьезным ударом для меня и остальных ребят, потому что хотя мы до сегодняшнего дня и были в меньшинстве в своем отделе, но благодаря влиянию Дейва, нашего бывшего босса и откровенного сексиста, нам худо-бедно удавалось одерживать тактические победы в этой непрерывной войне полов. По крайней мере, если не принимать в расчет отдельные дамские выпады в наш адрес, всякая попытка феминистской риторики была у нас задушена на корню. Женщины, конечно, быстро к этому привыкли, и поэтому атмосферу в нашем офисе нельзя было назвать бабской при всем желании.

Но теперь мы понесли не только потери в живой силе, учитывая, что поле боя покинул наш бессменный командир, но и получили сокрушительный удар, грозящий пробить брешь в сложившейся за долгие годы линии сексуального фронта в конторе и сменить позиционные бои наступательной операцией. У наших теток уже слюнки текут в предвкушении появления на месте Дейва новой начальницы. День прошел в оттачивании тактических приемов: нужно было находить все новые ответы на шуточки и ухмылочки на тему «ну теперь, парни, вы свое получите», отпускаемые нашими сотрудницами. Честно говоря, такая резкая перемена в их настроении начинает пугать меня.

Я прямо чувствую, как мой тестостерон мечется в поисках надежного укрытия.

Думаю, перефразируя знаменитую речь Уинстона Черчилля о том, что «мы вступаем в битву на побережье», можно сказать, что мы оказываемся в полном дерьме. Наступают великие времена.

21.30. Дома

Во время обычной пятничной пьянки кто-то сообщил, что нашу новую начальницу зовут Джулия. Хуже всего то, что, по словам Кева, она попросила перевести ее из того филиала по личным причинам: она недавно обнаружила, что ее муженек трахает ее же лучшую подругу. Сами понимаете, такое дело вряд ли усилит ее симпатии к тем немногочисленным мужикам, которые теперь окажутся в ее полной власти. Включая меня.

Впрочем, можно только догадываться, что тут на самом деле правдиво. Обычно информация Кева представляет собой крепкий коктейль из полуправды, полной фигни и распускаемых им — просто для прикола — слухов. В данном случае я был бы очень рад узнать, что Кев с обиды переборщил с последним компонентом.

21.30. Дома

Благодаря позорно преждевременному вылету Уотфорда из Кубка футбольной ассоциации нам сегодня не пришлось идти на стадион, так что я провел вторую половину дня с Лу и малышами. Обычно такие выходные меня всегда радуют, но сегодня я впервые задумался вот над чем: интересно, а как бы я себя чувствовал, если бы знал, что, устав от детей, не могу просто оставить их и уйти домой. Честно говоря, от такой мысли мне становится немного не по себе, а ведь этим деткам уже пять и восемь лет, и таким образом, эпоха пеленок, подгузников и всяких детских неожиданностей осталась далеко позади.

Еще я позвонил маме в Нью-Йорк, в основном чтобы смыть с себя остатки липкого кошмара, приснившегося мне в ночь на четверг: я имею в виду не завершенный, слава богу, «опыт» с отцом и Кэти, который меня с тех пор беспокоил. Мама, как обычно, счастлива и довольна, да и кто не был бы доволен, живя в Нью-Йорке?

Еще я потрепался с Кенни и снова убедился, что он как-то слишком уж смахивает на полного ублюдка для человека, который так легко, играючи вернул маме чувство самоуважения после того, как папаша бросил ее ради девицы, оказавшейся первой на ставшем бесконечным бабском конвейере. Впрочем, не годится мне оценивать мамино счастье: любит она его — и отлично, значит, так тому и быть. Достал же он меня сегодня тем, что напомнил: мне уж скоро тридцатник стукнет, а я все еще не женат, и в субботу вечером мне больше нечем заняться, как названивать мамочке. Это я и без него, козла, знаю. Хотя тут он, конечно, попал в точку.

22.30. Дома

Всегда ненавидел воскресенье. Какого черта я никак не могу въехать, что я уже староват, жирноват и дерьмоват, чтобы гонять в футбол с компанией сопляков, чей подход к тренировочному процессу коренным образом отличается от моего: эти паршивцы по субботам пьют слабоалкогольное пиво вместо полагающегося настоящим мужикам почти черного варева и курят «Силк Кат легкие» вместо самокруток. Добавьте к этому тот факт, что меня опять заявили запасным, но в конце концов из-за нехватки желающих судить назначили судьей на линии, и в результате я битый час пробегал вдоль кромки поля, а когда во втором тайме наконец вступил в игру, то каждый, кому в первом тайме я, будучи лайнсменом, указал положение вне игры, посчитал своим долгом толкнуть меня, пихнуть, поставить подножку или еще каким-нибудь образом выразить недовольство моей манерой судейства. Поэтому нет ничего удивительного, что мой энтузиазм по отношению к величайшей спортивной игре всех времен медленно, но верно идет на убыль.

По всей видимости, судьба посчитала, что за это воскресенье на мою долю выпало еще недостаточно неприятностей, и когда я доковылял до дома, то нашел на автоответчике сообщение, что моя обожаемая сестренка, которая, как было договорено, собиралась пригласить меня сегодня на ужин, слегла с чем-то вроде гриппа, и, таким образом, воскресное пиршество в кругу семьи теперь грозило обернуться пакетом биг-маков и дюжиной гробиков с расчлененными цыплячьими трупиками. Едва ли такое предложение можно назвать заманчивым, учитывая, что я и так питаюсь в «Макдональдсе» как минимум три раза в неделю.

В общем, в результате всю вторую половину дня и большую часть вечера я просидел один-одинешенек в пабе, занятый просмотром «Скай Спортс» и чтением газет. Хуже всего то, что за это время я съел три пакета чипсов и горстку сырных кубиков, которые девушка за стойкой насыпала в крохотное блюдце передо мной.

И вот теперь мне предстоит долгая бессонная ночь, как у приговоренного, поскольку завтра мне суждено оказаться в лапах новой начальницы. К тому же если несварение желудка, имеющее место в данный момент, не пройдет в ближайшее время, то ночь придется провести в известном уголке моей квартиры.