История Крестовых походов - Жоффруа де Виллардуэн

За годы после смерти короля Людовика IX появился не один рассказ о его добром правлении и святой жизни. Два из них – хроника исповедника короля Жоффруа де Болье («Жизнеописание»), написанная по-латыни, и повествование на французском, несколько лет спустя составленное из разных источников Гийомом де Нанжи («Деяния святого Людовика»), – оставались лежать полузабытыми на полках библиотек. Третий, который до сих пор широко знают и читают, представлен здесь в виде современной версии «Жизни Людовика Святого».

Автор этой хроники был, как и Виллардуэн, уроженцем Шампани. Второй сын Симона, правителя Жуанвиля, дворянина, занимавшего высокое положение сенешаля провинции, он родился где-то между июнем 1224-го и маем 1225 года в замке своего отца, который высился над маленьким городком Жуанвиль на реке Марна. Он был не единственным из членов семьи, который отправился в Крестовый поход. Его дедушка Жоффруа был в составе армии, осаждавшей Акру в 1189 году, и скончался там же еще до того, как крестоносцы захватили город. Двое из его дядей, Жоффруа и Роберт (Робер), приняли участие в 4-м Крестовом походе. Робер, которого Виллардуэн встретил по пути из Венеции, сопровождал Готье де Бриена в Апулию и, как говорят, умер там. Жоффруа отправился в Сирию и был там убит в 1203 году в бою. Поэма Ги де Провенса воздает должное его выдающейся отваге. Мальчик, который слушал рассказы о подвигах своих родственников, на всю жизнь сохранил глубокое уважение к их памяти. Вернувшись из своей заморской кампании, он повесил щит своего дяди Жоффруа в часовне в Жуанвиле и разместил там же памятную доску, на которой своими словами воздал должное деяниям члена его семьи дома и в Крестовом походе.

Симон, отец нашего автора, который унаследовал от своего брата Жоффруа титул правителя Жуанвиля, принял участие в «крестовом походе» против альбигойцев. Позже он воевал в армии Жана де Бриена в Египте и присутствовал при падении Дамиетты. Его сын мог помнить рассказы отца об этой непростой осаде и сравнивать их с легким взятием Дамиетты войсками короля Людовика IX. Среди прочих воспоминаний его детства могла остаться и та ночь 1230 года, когда Симон оставил замок и поспешил освобождать Труа.

Мальчик еще не достиг совершеннолетия, когда умер его отец. Старший сын Симона был к тому времени мертв, так что Жан стал правителем Жуанвиля. Вдова Симона, женщина, по всей видимости, обладавшая сильным характером, правила владениями, пока ее сын был еще юн, и готовила его к тому времени, когда он станет достаточно взрослым, чтобы возложить на себя обязанности сенешаля Шампани – должность эта принадлежала правителям Жуанвиля вот уже несколько поколений. Кроме отправления правосудия в графстве или контроля за ведением хозяйства в поместье, главной обязанностью сенешаля было присутствовать при своем сеньоре в случае каких-то специальных церемоний и, кроме того, знать, как их проводить с должным уважением к протоколу – как себя подобает вести, какой моде в одежде следовать. Молодой человек, слишком юный, чтобы стать рыцарем, он в 1241 году разрезал мясо на банкетах графа Шампани в большом зале замка Семюр и уже был хорошо знаком с обязанностями своей должности. По прошествии лет его ранняя подготовка к должности сенешаля нашла отражение в его записках, как умение видеть и слышать многие странные вещи во время пребывания на Востоке.

Скорее всего, именно в Семюре де Жуанвиль впервые увидел человека, который оказал такое влияние на его жизнь; но, насколько мы можем судить, тогда у него с королем Людовиком IX еще не установилась та близкая связь, которая возникла, когда они оба участвовали в Крестовом походе. Когда в 1248 году он решил возложить на себя крест, не было никаких сомнений, что решение следовать по стопам предыдущих владельцев Жуанвиля стало решающим фактором его выбора. В то время де Жуанвиль продолжал считать себя вассалом графа Шампани, и его отказ выступать против феодальных обычаев, принося клятву в верности монарху через голову своего сеньора, достаточно ясно говорит о его отношении к королю Людовику IX до того, как они встретились на Кипре. Последовавшие близкие отношения с королем и вдохновили его на эту хронику.

«Жизнь Людовика Святого» разительно отличается по характеру, композиции и содержанию от аккуратного отчета Виллардуэна о 4-м Крестовом походе, написанного, как и подобает государственному человеку. Кроме раздела, в котором излагаются предыдущие события правления Людовика IX, многие детали, как, например, указы короля министрам его королевства, последние слова, сказанные сыну, и горсточка анекдотов, которые Жуанвиль почерпнул из ранних хроник, представляют собой скорее набор личных воспоминаний, чем историю в полном смысле слова. За первой частью повествования, полной иллюстраций благочестия короля и его справедливого правления, следует вторая, которая более или менее подробно излагает историю царствования короля Людовика и его последующей канонизации, что неизбежно ведет ко многим повторениям.

Определенная разница между этими двумя хрониками может быть, без сомнения, списана на то, что ранняя из них создана человеком в расцвете сил, а автору другой было уже далеко за восемьдесят. Надо признать, что Жуанвиль порой бывает излишне многословен, что свойственно старикам, и к тому же повторяется. Тем не менее, когда этот ветеран смотрит назад через полстолетия – в те дни, когда он дрался и страдал рядом со своим обожаемым королем, – свежесть и живость повествования о прошлом заставляет забыть о его возрасте. В глубине души он остается тем же преданным и порывистым молодым рыцарем, который в далекие времена отправился за моря. Фактически отличие его работы от хроники Виллардуэна объясняется разницей в темпераменте и широте кругозора этих двух авторов, а не разницей в возрасте.

Не в пример раннему хроникеру, чей труд, стараясь донести политическую важность событий, уделяет внимание лишь тому, что творилось на авансцене, Жуанвиль куда более интересуется влиянием событий на людей, которые принимали в них участие, и рассказывает о том, что творилось за сценой. Поэтому, описывая битву, Жуанвиль, вместо того чтобы, как Виллардуэн, дать общее представление о ее ходе, вводит нас в самую гущу конфликта, показывает ряд мелких инцидентов, влияющих на личности или группы людей, различные реакции тех, кто сражался в этой ожесточенной кампании на Востоке. Если ему случается описывать конференцию, он не ограничивается лишь сообщением о конечном ее решении, и, если Виллардуэн ограничивается лишь кратким предложением, Жуанвиль дает живой отчет об обмене репликами между ее участниками. Фактически на протяжении всей хроники он подчеркивает человеческую сторону событий.

Заинтересованный наблюдатель человечества, в какой бы форме оно ни представало, Жуанвиль находит место в своей работе таким вещам, как причудливые привычки и одеяния бедуинов, странная теология «старца горы», подготовка телохранителей султана или примитивные похоронные обычаи одного из восточных племен. В круг его интересов входят не только люди; если что-то привлекает его внимание, будь то окаменевшая рыба, легендарный Нил или причудливо украшенный арбалет, этот человек, наполовину крестоносец, а наполовину любопытный странник, с удовольствием описывает их. Да, повествование постоянно отклоняется от темы, но этот недостаток его хроники в большой мере компенсируется живыми картинами того времени и образа жизни на Востоке.