Полеты божьей коровки - Эдуард Шатов

Суть неизменяема, поэтому Церковь не поменяет суть. Но многие нас не поймут и пошлют гулять лесом.

Однако призвание Церкви – не приспособиться к этому миру или принять то, что на мирском языке называется прогрессом. Речь идет о том, чтобы в любом культурном контексте нести Благую Весть такой, какой ее оставил Христос своим ученикам. И нельзя это предавать. Потому религия в любом ее проявлении должна защищать в видении Бога достоинство, свободу и совесть человека.

– Но ведь половому акту никто, кроме Церкви, значения уже не придает.

– Именно поэтому Церковь и придает значение. Человек вверяет свое тело другому, и чем больше разнообразных впечатлений он ищет, тем больше черствеет его сердце, потому что тело от души неотделимо. Нам кажется, что это не так, но это так. Он перестает понимать, где его сердце, кто ему дорог, а кто нет, он просто получает удовольствие. И Церковь настаивает на том, что половой акт – последний в даре любви. Последний, а не первый. И этим актом отдают себя другому полностью. Не минуту оргазма предоставляют, а всего себя. – Удовольствие можно и с самим собой получить…

– Да. Хотя – нет. Потому что удовольствие с самим собой ограниченно. И никогда не заменит присутствие другого. И если уж шутить, то есть вещи, которые сам себе не сделаешь. Сам себя не поцелуешь, как бы ни хотел.

– Сейчас скажу такое! Такое скажу! Крыть будет совершенно нечем. Верность правильна и доставляет удовольствие. Так?

– Так.

– Почему же тогда во все времена – и античные, и средневековые, и в восемнадцатый век, и в минус восемнадцатый – все всегда друг другу изменяли? Более того. Именно измена, секс вне брака является главным мотивом мировой литературы. Измена – вовсе не изобретение врачей в пятидесятые годы прошлого века.

– В прежнем обществе человек тоже делал выбор. Приведу пример. Людовик Пятнадцатый, поскольку был французским королем, имел дар и обязанность после великих праздников выходить из часовни в Париже и касаться больных золотухой. Но это работало только тогда, когда король пребывал в состоянии благодати и не изменял жене. И, скажем, при Людовике Четырнадцатом все знали, что у него девушки есть, но была такая практика, что перед великим праздником с покаянной головой он шел к своему исповеднику, где каялся в своих грехах и обещал, что этой связи больше не будет, и делал он это абсолютно искренне. В этот момент очередная фаворитка переживала очередной кризис – а вдруг отправит в деревню? Но после исцеления больных он возвращался к прежнему образу жизни, может быть, по слабости человеческой…

Людовик Пятнадцатый отказался от дара исцеления золотухи. Сказал: «Я не приближусь к таинствам, и я не буду касаться больных, но я люблю маркизу де Помпадур, и я готов встретиться со всеми неприятностями, которые произойдут от Церкви. Хождения в народ прекратились.

– Господи, какой мужчина! Мужчина моей мечты! На все готов ради своей любимой! Но многие священники сказали бы, что, если король решил, что маркиза де Помпадур ему важнее таинств Церкви, Бог его за это накажет.

– Думаю, что нет. Он поймет. Зато король не играл в сидение на двух стульях: «И живу с маркизой, и хожу лечить от золотухи». Однако, когда он заболел, он все-таки отослал Помпадур в деревню, исповедался, причастился и… выздоровел.

– Маркиза тут же вернулась обратно?

– Вернулась. Такова жизнь.

– Смотри – Бог дал человеку дар любви к другому человеку. Так? А Он разве не понимает, что человек всегда выберет любовь к другому человеку, а не любовь к Богу? И если это не зуд в одном месте, а действительно любовь, ему будет плевать, причащают его или нет.

– Очень просто. Бог оставил человеку выбор.

– То есть обставил все так, что человек в любой момент может его отвергнуть. Мне это кажется, прости, глупым. Если Ему хотелось дать человеку сильное чувство, дал бы только себе.

– Бог не эгоист. Он просит что-то сделать, но никогда не требует. И Людовик Пятнадцатый перед Богом гораздо более искренен, чем если бы сказал: «Я остаюсь с Тобой, но буду думать о маркизе де Помпадур». Когда человек делает выбор в пользу своей совести, это и есть выбор в пользу Бога, я думаю. Но это то, что в богословии всегда описывалось в качестве таинственных и неисповедимых Божьих путей.

– В 2004 году Университет Пенсильвании опубликовал труд Вирджинии Баррос, который так и называется – «Сексуальная жизнь святых». В 2011 году работа была издана на французском языке. Я специально это упоминаю, поскольку сам читал на французском. Книгу открывает фраза из исследования об эротизме Жоржа Батая: «Эротический опыт очень близок опыту святости».

Обычно в христианской святости важнейшая роль уделяется подавлению сексуального желания и сексуальная жизнь – это именно то, что у святых отсутствует. Вирджиния Баррос рассматривает жизнь святых первых веков христианства и доказывает, что этот опыт несколько отличается от стандартных представлений. И сексуальное желание в жизни первых святых присутствует в своей полноте и даже переизбыточности.

– Не пугай меня. Что за переизбыточность?

– Не то, что ты подумала. Не техника получения удовольствия, а воодушевление и очарование. Сексуальное желание просто выражается по-другому.

– Я не могу ручаться за документальную точность воспроизведения мною одного из монологов Хазанова, но смысл такой.

Слесарь Петров хотел секса с маленькими мальчиками, но вместо этого увлекался рыбалкой.

Учитель Сидоров хотел насиловать старушек, но вместо этого после работы рисовал картины маслом.

Инженер Иванов хотел есть людей, но вместо этого выпиливал лобзиком.

Как хорошо, что старик Фрейд изобрел понятие «сублимация», иначе на улицу страшно было бы выйти.

– Монолог забавный, но в книге речь не идет о сублимации, чтобы отдалить свои желания, а том, чтобы приблизить их и преобразить внутри себя, полностью принимая. Очень важный аспект в житиях святых, что послушание любви Божьей предполагает следование не букве закона, а Божьей воле, которая проявляет себя несколько по-иному. Вирджиния Баррос бросает вызов христианам, утверждая, что в поздней Античности и раннем Средневековье грехом считался непосредственно внебрачный сексуальный акт. И только. Ведь в последние несколько веков сексуальное желание вне брака само по себе оказалось под запретом.

В Средние века священник или монах, не говоря уже о мирянине, мог влюбиться, и желание не представляло для него никакой проблемы. Но поступал он согласно своему статусу. Например, давал влюбленности выход в молитве, при этом не отказываясь от своих чувств. Абеляр и Элоиза писали друг другу о любви откровенно и без обиняков.

Светские люди, рыцари, могли создать себе культ Прекрасной Дамы, и это не значит, что они отправлялись с этой дамой в постель. Однако они признавали свою любовь и могли ее публично выразить. Начиная с XVIII века и по сей день само желание поставлено вне закона и всерьез считается грехом. Сейчас ситуация даже усложнилась, потому что религиозный фундаментализм очень много уделяет внимания именно полному запрету сексуального желания. Вирджиния Баррос пытается показать нам опыт первых христиан и, более того, уверена, что опыт святого Августина в последствии дал то, что сейчас называется психоанализом.