Три котла красноармейца Полухина - Анатолий Сорокин

— Ох и силён антихрист, ты прав, служивый. Вчетвером нам с ним точно не справиться. Эй, Танька, помоги ребятам, чем есть!

В результате упряжка пополнилась двумя тёплыми одеялами, брезентовым полотнищем и дополнительным запасом фуража для лошадей. Он предназначался для деревенского скота, но из него осталась одна корова, всех остальных животных забрали ещё в июле для поставок в армию. Саша, взглянув на себя в зеркало, с трудом узнал своё лицо — грязное и щетинистое. Поэтому он попросил у Татьяны Лазаревны бритву, кусок мыла и чистое полотенце, поскольку привык к опрятности, даже в полевых условиях. Всё это нашлось среди вещей её внука, также призванного на службу тем летом. Среди его школьных принадлежностей остались несколько чистых тетрадей, карандашей и линейка с транспортиром. Это было очень кстати в дополнение к карте и компасу. При свете керосиновой лампы красноармеец Полухин бросил беглый взгляд на саму карту — она оказалась советской, но названия были продублированы немецкой транслитерацией. Также на ней было много пометок с указаниями даты и времени, среди которых нашлось и место разгрома походной колонны его полка. Стало ясно, что гитлеровцы продвинулись далеко вперёд, и идти параллельно дороге смысла не имеет. Путь к своим лежал исключительно по бездорожью и, где только возможно, под прикрытием леса. Посоветовавшись с Татьяной Лазаревной, Саша решил сделать отправной точкой маршрута лес в паре километров к северо-западу от деревни, со стороны, противоположной их подходу к населённому пункту.

Хорошо зная местность, пожилая женщина решила сопроводить упряжку до его опушки. Бойцы распрощались с Макарычем и остальными пожилыми колхозниками, загрузили на передок всякой домашней снеди — не всё же сухари да кипяток для собственного пропитания использовать — и выдвинулись к намеченной цели. Несмотря на ночь, с помощью проводницы и лунного света они без приключений добрались до окружённой со всех сторон деревьями лужайки внутри леса. Там, простившись с Татьяной Лазаревной, и заночевали.

Утро выдалось туманным и хмурым, ясная погода, стоявшая последние дни, исчезла без следа. После вчерашних событий Саша решил дать себе и товарищам день отдыха перед предстоящим походом. Родион выпряг лошадей и верхом на одной из них отправился на поиски либо ручья, либо озерка, Илья негромко наигрывал что-то на своей гармони, а их командир под звуки этой музыки приводил себя в порядок Подогревши воду на костре, удалось впервые за последние дни с относительным комфортом умыться и побриться, а также поесть. Яблоки со двора Макарыча и каша от Татьяны Лазаревны оказались весьма хороши. Вместо пустого кипятка был самый настоящий чай. Такой пикник на природе был бы просто замечателен, если бы за опушкой леса не шла война. Впрочем, её присутствие не замечалось: немцы продвинулись вперёд, звуки выстрелов и разрывов с передовой более не слышались, а самолёты не летали из-за тумана.

Разложив карту на сиденье передка, Саша погрузился в расчёты и размышления. Первой мыслью было: «Как хорошо, что вчера обзавелись компасом, а то без него и солнца даже с картой плутали бы по лесу». Измеряя линейкой расстояния и прикидывая возможные варианты действий, красноармеец пришёл к выводу, что его план выхода к своим путём движения на северо-восток лесом неосуществим. Причиной такого решения стало наличие большого участка открытой болотистой местности за лесом. Может быть, кто-нибудь из местных и сумел бы их провести известными ему тропами, но для упряжки с пушкой требовалось сухое твёрдое место приличной ширины. Таких же было только два — шоссейная и железная дороги, причём обе под контролем немцев. Да и одиноко бредущий вместе со своим орудием и лошадьми расчёт открыт для наблюдения хоть с земли, хоть с воздуха — путь его будет весьма недолгим.

Обогнуть болото можно было только с запада, но, согласно карте, до спасительного леса простиралось обширное открытое пространство, которое нужно было как-то незаметно преодолеть. Хуже того, по этой местности протекала безымянная и, по всей видимости, глубокая речушка, раз переход через неё был обозначен значком моста. У такого рода объекта следовало ожидать хорошую охрану, и пытаться вступить с ней в бой — верная смерть, хотя и геройская. Однако выше по течению и в стороне от дороги на карте был показан брод, причём недалеко от леса и вдали от любых населённых пунктов. Здесь противник вряд ли ожидал атаки со стороны Красной армии или сам планировал вести свою технику, а значит, и прикрытие брода вряд ли будет сильным. Если повезёт, то его может там и вовсе не оказаться. А если охрана присутствует, то с помощью пушки есть хороший шанс её уничтожить. И брод — не мост, его не взорвёшь. Красноармеец Полухин размышлял уже минимум как командир взвода, хотя его боевой опыт был весьма скромен, а походная подготовка ограничивалась лишь приключенческой литературой да рассказами бывалых вояк-учителей в школе. За неимением других приемлемых альтернатив он решил двигаться сначала на запад-северо-запад к броду, ликвидировать охрану переправы при её наличии, форсировать речушку и только потом под прикрытием леса идти на северо-северо-восток, где был шанс встретить своих.

Вернулся Родион и забрал остальных лошадей, чтобы их накормить, напоить и обиходить. Тем временем облачность превратилась в нависающие тёмные тучи, так что Илье пришлось отложить свою гармонь и помочь Саше соорудить что-то вроде укрытия для себя и орудия из брезентового полотнища, срубленных длинных палок и веток под развесистым дубом. Казалось бы, ничего сложного, но у нетренированных в такого рода делах людей постройка сооружения заняла целых четыре часа. Слишком много неудобств — только вдвоём найти мелкие деревца, срубить их, убрать сучья, доставить на место получившиеся опоры и врыть их в грунт, а после закрепить на них брезент подручными средствами. Чтобы уместиться под балдахином из брезента, пушку пришлось снять с передка и подкатить вплотную к дереву. Нелёгкая работа для двоих человек, учитывая тот факт, что масса системы составляет около восьмисот килограммов. Туда же загнали и передок, но под навесом удалось разместить только его короб, а дышло так и высовывалось наружу из-под укрытия.

«Строительные работы» закончились вовремя — хлынул холодный осенний ливень, и от комфорта не осталось и следа. Навес, хоть и защитил от потоков падающей с неба воды, тем не менее, стал спустя какое-то время протекать. Однако Саша успел убрать все бумаги с картой и боящиеся воды вещи в короб передка и коробки на щите орудия, которые дополнительно накрыли ещё и одеялами. Под них Илья с превеликой тщательностью поместил свою гармонь. Самим же пришлось постоянно поддерживать горение дров в костре, поскольку вряд ли бы удалось разжечь его снова в случае затухания пламени. Ливень спустя полчаса ослаб до слабо крапающего дождя, а к вечеру и вовсе прекратился. Снова вернулся Родион со всеми лошадьми, изрядно «помытыми» атмосферными осадками. Ночь, по сравнению с предыдущими, была хуже некуда. Воздух ощутимо похолодел, форма на всех промокла, а на сапоги налипла грязь вперемешку с опавшими листьями. Одеяла, несмотря на попытку просушить их над костром, так и остались волглыми, а с брезента долго стекала вода.

Утром бойцы доели припасы из деревни; братья Самойловы только тяжело вздохнули, когда Саша сказал, что вновь придётся довольствоваться сухарями и кипятком. Лошадей поставили в упряжку, пушку взяли на передок, нагрузив на него, помимо прочего, с таким трудом изготовленные жерди. Шли медленно, колёса резали размокшую землю, иногда приходилось выталкивать орудие своими руками. Только к полудню средняя скорость движения достигла километра в час. Чтобы не нагружать и без того тянущих изрядную ношу лошадей, бойцы не стали садиться на передок и продвигались на своих двоих, тоже с увесистыми вещмешками за своими спинами. Возглавлял шествие Саша с компасом и картой, Родион вёл упряжку, а Илья оказался замыкающим. Так, без происшествий, прошли целых три дня. Вечером, перед очередной ночёвкой, красноармеец Полухин аккуратно заносил в формуляр пушки пройденное расстояние, делал отметки на карте и в одной тетради кратко записывал события дня. Задним числом в свой «Журнал боевых действий» он внёс уничтожение двух единиц живой силы и одного мотоцикла противника. Не всегда удавалось найти свежую воду, тогда в ход шли её запасы из жестянки и фляг.