Дочь моего врага - Морин Чайлд

Затем его взгляд упал на Тулу Барронс, достававшую ребенка из высокого стульчика. Выпрямившись, она показала малыша Саймону и ослепительно улыбнулась:

— Вот он. Ваш сын. Натан.

Саймон переключил внимание на мальчика, который уставился на него большими темно-карими глазами, так похожими на его собственные. Нотариус посоветовал ему ничего не предпринимать до тех пор, пока он не получит результаты анализа ДНК. Гарри всегда был слишком осторожен. Возможно, именно поэтому он и стал таким хорошим юристом. Принимая важные решения, Саймон обычно полагался на свою интуицию. Она до сих пор еще ни разу его не подводила. Поэтому он решил сначала посмотреть на ребенка, прежде чем делать анализ ДНК.

Он нисколько не пожалел о том, что поступил именно так. Мальчик оказался так на него похож, что необходимость в анализе ДНК отпала. Впрочем, он все равно на всякий случай его сделает. Он бизнесмен и привык все тщательно перепроверять.

— Натан, это твой папа, — сказала Тула. — Саймон, познакомьтесь с вашим сыном.

Женщина начала двигаться ему навстречу, и Саймон поднял вверх ладонь. Резко остановившись, она наклонила голову набок и вопросительно посмотрела на него:

— Что-то не так?

«Как будто она не понимает!» — подумал Саймон с бешено колотящимся сердцем. Как такое могло произойти? Как он мог не знать о существовании собственного сына? Почему мать ребенка ничего ему не сказала? Черт побери, он имел право знать. Быть рядом с сыном в первые дни его жизни. Шерри украла у него эти бесценные мгновения.

— Дайте мне минутку, хорошо? — Саймон рассматривал мальчика, пытаясь игнорировать недовольное выражение лица Тулы Барронс. Разве имеет значение, что она о нем думает? Самое главное, что у него есть сын. Он испытывал чувство гордости и что-то похожее на панику. Только что его жизнь бесповоротно изменилась.

Он заметил, что нижняя губа мальчика начала дрожать.

— Сейчас он из-за вас заплачет. — Тула начала покачивать ребенка, чтобы его успокоить.

— Но я ничего не делаю.

— Вы выглядите сердитым, а маленькие дети чувствуют настроение окружающих. Скажите, вы постоянно хмуритесь?

— Я не…

— Вы ведь не умрете, если улыбнетесь ему, правда?

Слегка раздосадованный ее правотой, Саймон изобразил на своем лице что-то похожее на улыбку.

Тула закатила глаза и рассмеялась:

— Это лучшее, на что вы способны?

— Могли бы сделать вид, что вам понравилось, — пробурчал он.

— Не понимаю зачем, — мягко возразила она. — Шерри назначила меня опекуном Натана, и мне не нравится, как вы с ним обращаетесь.

— Но я ничего не сделал.

— Вот именно. — Она отрывисто кивнула. — Вы даже не позволили ему к вам приблизиться. Неужели вы никогда раньше не видели маленьких детей?

— Разумеется, видел. Я просто…

— Потрясен? Смущен? Обеспокоен? — перебила его она. — Представьте, каково Натану. Его мать погибла. Он оказался в чужом месте, о нем заботится малознакомая тетя, и в довершение всего появился большой дядя и сердито смотрит на него.

Саймон напрягся:

— Дайте мне всего минуту, черт поб…

— Не ругайтесь в присутствии ребенка.

Резко вдохнув, Саймон смерил ее яростным взглядом, которым обычно пугал нерадивых сотрудников. Он ожидал, что Тула попятится назад, но она никак на это не отреагировала.

— Если вы не можете быть приветливым или хотя бы притворяться, вам лучше уйти, — сказала она ему, затем обратилась к Натану: — Не бойся, маленький, Тула не отдаст тебя этому злому дяде.

— Я не злой!

С него достаточно. Он не позволит никому его критиковать, тем более какой-то пигалице.

Подойдя к ней, он взял у нее малыша и приподнял его, так что их глаза оказались на одном уровне. Мальчик перестал кукситься, и они уставились друг на друга.

Оказалось так приятно держать в руках теплое плотное детское тельце. Задергав ручками и ножками, Натан продемонстрировал отцу беззубую улыбку. Саймон почувствовал биение его сердца под своей ладонью, и у него сдавило грудь. Между ними установилась связь, незримая, но прочная.

В это мгновение Саймон понял, что сделает все, чтобы его сын был рядом с ним. Должно быть, выражение его лица выдало его мысли, потому что хрупкая блондинка дерзко вскинула подбородок и встретилась с ним взглядом. Ее голубые глаза сказали ему, что она так просто не сдастся.

Прекрасно.

Скоро она узнает, что Саймон Брэдли никогда не проигрывает.

— Саймон, вы держите его так, будто он ручная граната, которая вот-вот взорвется, — сказала Тула.

Саймон не был уверен, что малыш не заплачет или не сделает чего-нибудь похуже.

— Я просто соблюдаю осторожность.

— Хорошо. — Она выдвинула стул и села на него.

Он посмотрел сначала на нее, затем на ребенка, после чего осторожно опустился на стул, стоявший за столиком размером чуть больше почтовой марки. Саймон почувствовал себя огромным и неуклюжим, словно оказался единственным взрослым на детском празднике. Эта женщина нарочно делает все для того, чтобы он чувствовал себя здесь неуместным? Пытается испортить его первую встречу с сыном?

Аккуратно посадив малыша себе на колени, он посмотрел на женщину, Сидевшую напротив него. Ее взгляд был прикован к нему, уголки губ были слегка приподняты, отчего на щеке образовалась очаровательная ямочка. Ее снисходительная улыбка выводила его из себя.

— Веселитесь? — пробурчал он.

— Да.

— Рад, что развлек вас.

— На самом деле вы вовсе не рады, — сказала она, улыбнувшись шире. — Но это нормально. Должна сказать, вы вызывали у меня беспокойство.

— Что именно вас беспокоило?

— То, как вы себя поведете при встрече с Натаном. — Прислонившись к спинке стула, она сложила руки на животе, отчего ее грудь стала казаться выше и полнее. — Когда вы впервые увидели Натана, вы выглядели…

— Каким? — Саймон посмотрел на Натана, бьющего по крышке стола своими маленькими ладошками.

— …напуганным, — закончила она.

Это унизительно. К тому же она ошибается.

— Я вовсе не испугался, — возразил Саймон.

— Еще как испугались. — Тула пожала плечами. — Но разве вас можно за это осуждать? Знаете, какова была моя реакция, когда Шерри впервые дала мне подержать Натана? Я так боялась его уронить, что вцепилась в него мертвой хваткой.

Никогда в жизни Саймон не испытывал большего страха, чем в тот момент, когда впервые взял на руки сына, о существовании которого не знал до сегодняшнего дня. Но он не собирается никому в этом признаваться, особенно Туле Барронс.