Шипы и розы - Люси Рэдкомб

— Так ты еще и шутишь?!

Стюарт налил в стакан немного янтарной жидкости.

— Шучу? Честно говоря, Розлин, мне сейчас не до шуток. Какого черта ты ничего мне не рассказала? О чем ты только не писала в своих письмах: о работе, о новых обоях в спальне, о кулинарных курсах… но тебе почему-то не пришло в голову сообщить мне, что я стану отцом.

Розлин услышала сарказм в его голосе и поморщилась.

— Похоже, ты настолько уверен, что это твой ребенок, что даже объявил об этом нашим родственникам.

На резко очерченных скулах Стюарта выступил румянец.

— Да, мне не следовало этого делать, — нехотя признал он, — но я был, мягко говоря, потрясен. Что же касается отцовства, то, насколько мне известно, единственным возможным кандидатом на эту роль, кроме меня, является Кевин Холл, а уж он-то такой ошибки не допустит. Холл импульсивен, как арифмометр.

Он еще и издевается! — мысленно возмутилась Розлин.

— А тебе не кажется, что осторожность и нам бы в свое время не повредила? — холодно спросила она.

Голова Стюарта дернулась, как от пощечины.

— Обычно я не веду себя так безрассудно, — пробормотал он сквозь зубы.

Эта перепалка ни к чему хорошему не приведет, вздохнула Розлин.

— Я знаю, Стюарт. — Она потерла лоб и почувствовала, что на нем выступил пот. — Может, прекратишь расхаживать по комнате? У меня от этого голова кружится.

Стюарт метался, как хищник в клетке. Наверное, он именно так себя и чувствовал. Розлин понимала, что он еще не созрел для оседлой семейной жизни, и решила объяснить ему, что ей не нужна жертва.

Ни на секунду не спуская с нее глаз, Стюарт присел рядом с ней на старенький кожаный диван, и она подняла на него умоляющий взгляд.

— Ребенок мой, — начала она. — Прости, что я не написала тебе о своей беременности, но, согласись, это не та информация, о которой можно мимоходом упомянуть в постскриптуме. Да и что бы ты мог сделать? Аборт я исключила сразу же и бесповоротно. Так что, с какой стороны ни посмотри, это моя проблема, а вовсе не твоя.

Когда Розлин узнала, что беременна, ее первым побуждением действительно было сообщить об этом Стюарту. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он обнял ее и сказал, что все будет в порядке, как несчетное количество раз бывало в прошлом. Когда у нее случалась какая-то беда, она всегда бежала к Стюарту. И на этот раз ей пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не позвонить или, еще того хуже, не вылететь к нему первым же рейсом.

Услышав ее объяснения, Стюарт не смягчился. Напротив, его лицо потемнело от гнева.

— Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе сделать аборт? Вот, значит, какого ты обо мне мнения?!

Его реакция смутила Розлин.

— Сейчас уже неважно, что я думала, потому что такой вариант даже не рассматривался.

— Но для меня важно это знать! — настаивал он.

— Стюарт, ты делаешь мне больно.

Он опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что, сам того не сознавая, стиснул ее маленькую хрупкую руку своими пальцами.

— Прости. Но я не позволю тебе вычеркнуть меня из жизни ребенка.

— А с чего ты взял, что я собираюсь это делать? Это твой ребенок, и, конечно, он или она должны знать своего отца. К тому же наша с тобой дружба всегда очень много значила для меня, — взволнованно проговорила Розлин. — Но давай рассуждать здраво. Ты не собирался стать отцом, во всяком случае, отцом моего ребенка. — Она сама удивилась, какую боль причинили ей собственные слова. — Мы, разумеется, больше не можем делать вид, будто ничего не произошло, но так же не должны притворяться, будто внезапно влюбились друг в друга. — Она печально улыбнулась и добавила: — Даже если это осчастливило бы твою мать. Стюарт, я вовсе не пытаюсь от тебя отгородиться, но ведь не твое тело претерпевает все эти изменения. — Она положила руку на живот.

Но Стюарт, даже признавая, что в ее рассуждениях есть логика, не был ими удовлетворен.

— Но ты не можешь пройти через все это одна! — воскликнул он.

— Множество женщин оказываются в подобной ситуации, даже не имея такой поддержки со стороны семьи, какая есть у меня, — возразила Розлин.

— А что будет после… — Стюарт замялся.

— Родов? — подсказала она.

Он кивнул с таким видом, как будто все еще не привык к этой мысли.

— Я вполне здорова и могу работать до последнего дня беременности. И уже договорилась с двумя другими женщинами нанять одну няню на троих.

— Как вижу, ты все продумала. — Стюарт смотрел на нее так, будто видел впервые.

— Прятать голову в песок — не выход.

— А тебе не приходило в голову, что я захочу помочь тебе воспитывать ребенка, когда он родится?

— Ты?! — Розлин даже расхохоталась. — Прости, Стюарт, но давай посмотрим правде в глаза. Твой образ жизни не очень подходит для этого. Ты же не можешь таскать ребенка с собой по всему свету!

— Это я понимаю.

— Вот и хорошо, и нечего обижаться. Когда-нибудь ты встретишь женщину, от которой действительно захочешь иметь ребенка. А может, и я найду себе мужа.

— Ты подозрительно быстро сделалась экспертом в вопросах семьи и брака, — проворчал Стюарт.

— В последнее время я много читала об этом.

— Ах, вот как, читала, — саркастически протянул он. — Моя сестра тоже много читала, но когда Бобу было полгода, она выбросила все эти книжки на помойку. Дело в том, что живые дети не укладываются в готовые схемы.

Розлин не могла не признать, что Стюарт высказал вслух ее собственные сомнения и страхи, но твердо заявила:

— Ничего, я справлюсь.

— Уверена? — скептически поинтересовался он. — Кажется, в этом году тебя обещали ввести в совет директоров фирмы? Не потому ли ты потеряла своего драгоценного Кевина? Если уж тебе было некогда услаждать его раздутое самолюбие, то откуда ты собираешься взять время на ребенка?

— Знаешь, у всех бывают выходные дни, а также ночи, — с сарказмом уточнила Розлин, — и я получила достаточно весомое тому подтверждение!

Стюарт закрыл глаза и постучал себя кулаком по лбу.

— О Боже, что же я натворил! Я разрушил твою карьеру, все планы…

— Не кори себя, — спокойно произнесла она. Если ты еще не забыл, я тоже при этом присутствовала, причем вовсе не в качестве пассивного наблюдателя.

— Да, помню.

Под его пристальным немигающим взглядом руки и ноги Розлин вдруг налились тяжестью и стали непослушными. Хорошо, что я уже сижу, подумала она. Не хватало еще рухнуть на пол у его ног.

— Что толку плакать над разбитым кувшином? — с напускным равнодушием заметила она.