Евангельские мифы - Джон Маккиннон Робертсон

т. е. два послания к коринфянам, послание к галатам и послание к римлянам, являются подлинными; однако, уже и тогда он подчеркивал, что они подверглись интерполированию[3]. Это утверждение автора остается в силе независимо от того или иного решения вопроса об их аутентичности, тогда как оно в известной мере связано с предположением о том, что послания эти были уже готовы в своем первоначальном виде до того, как были канонизированы евангелия.

Этому предположению автор придает еще и ныне важное значение. Ван-Манен, который убежден в историчности Павла так же, как в историчности Иисуса, оспаривал мнение, будто бы Павел что бы то ни было написал. Трудно, однако, подумать, чтобы раннехристианские пропагаторы в своих поддельных посланиях стали пользоваться именем Павла, если бы тот ничего не писал. Все же автор признает значительность тех доводов, которые приводятся ван-Маненом против подлинности наиболее «живого» из посланий, а именно, послания к галатам. В настоящем сочинении он придерживается таким образом той уже несомненно истинной гезы, которая признает наличность интерполяций в 4-х реципированных Бауэром[4] посланиях, независимо от того, кто был их подлинным автором, которая защищает предположение, что первоначальный автор или авторы Павловых посланий не были знакомы с рассказами и учением евангелий или отвергали их, что это незнакомство с евангелиями или неверие в них является отчасти доказательством неисторичности евангелий. Было бы совершенно немыслимо понять, как Павел или те авторы посланий, которые присвоили его имя, как они могли бы удержаться от использования евангельских поучений, весьма полезных для их пропагандистской задачи, если бы евангелия были им известны или признавались ими, как исторический документ. Можно, разумеется, вполне резонно доказывать, что паулианская школа, исходившая в своей пропаганде из иных источников, отвергала в течение известного периода евангелия, либо потому, что считала их неисторичными, либо из убеждения, что в них речь идет о каком-то другом Иисусе, «которого она не проповедовала». Только такое соображение в состоянии помочь нам согласовать содержание посланий и их характер с отнесением их к периоду, более раннему, чем время всеобщего признания евангелий; однако, принимая это соображение, никак нельзя обосновать историчность евангельских рассказов. Автору хорошо известно, что его сочинению может быть предъявлен отвод кое-кем на том основании, что некоторые мифы, разоблачаемые в этом сочинении, уже давно отвергнуты многочисленными учеными, которые тем не менее крепко держатся гипотезы исторического Иисуса. Миф о девственном зачатии, например, сдается ныне в архив даже многими духовными лицами английской церкви. И все же находятся духовные лица и даже просвещенные научные представители сравнительной иерологии, которые пытаются доказать, что сверхъестественное рождение Иисуса является историческим фактом, стоящим вне всякого сомнения. Вот почему необходимо продолжать опровержение супранатуралистических[5] взглядов научными методами и приемами.

Автор отнюдь не является специалистом в смысле немецких теологов; он — скорее литератор, которого интересуют многие проблемы литературного, исторического, экономического и социологического порядка. Он очень и очень многим обязан работе специалистов, тогда как к самой специализации он относится без особого почтения: он полагает, что на него не посетуют, если он напомнит специалистам о том, как часто их собственные учения и теории изменяются под влиянием тех идейных толчков, которые исходят от совершенно посторонних их специальности людей. Специализация подвержена своей специфической болезни — склонности застывать в своих специальных заблуждениях.

Автор настоящего произведения, который, может быть, является социологом больше всего, счел себя вынужденным углубиться в область мифологии потому, что мифологи неправильно делали свое дело, т. е. они упустили внести в план своего исследования также и христианские легенды. Впоследствии, когда автор принялся намечать план работы «Происхождение христианства» в социологическом освещении» он увидел себя вынужденным на свой страх и риск заняться той работой, которая не была сделана историками христианства, теологами и цеховыми иерологами, а именно, выделением исторического и неисторического материала в евангельской истории. К своим отрицательным выводам автор пришел на почве не априорной отрицательной презумпции, а совершенно беспристрастного исследования, на почве своей попытки найти реальную базу для «исторического " образа проповедника Иисуса.

Так, как автору прекрасно известно, какое обилие ложных гипотез легко утверждается в области изучения евангельской истории, так как он отчетливо сознает теоретичный пока характер многих его конструкций, — то он охотно берет на себя обязанность предупредить своих критиков напоминанием о том, что до сих пор нет еще специальности для «доказательства» и «веры»; что их недоверие к его выводам со ссылкой на метод очевидности, не может быть более глубоко обоснованным, чем его собственное недоверие к их выводам. Логики до сих пор не сумели кодифицировать все правила, необходимые для опосредствования всего достоверного в истории, и в вечном процессе исторической реконструкции мы все имеем право быть выслушанными. Правильнее всего будет думать, что тот, кто имеет достаточно доброй воли, чтобы наиболее последовательно пользоваться своим критерием для признания и отвержения, будет находить все большее количество сторонников среди людей открытого и непредвзятого ума. На решение этого конечного третейского суда и представляет автор свои выводы.

За последние годы взгляды автора встречают все больше сторонников: он охотно пользуется настоящим случаем, чтобы выразить свое одобрение таким ценным произведениям, как «Дохристианский Иисус» американского профессора Смита[6] и «Миф о Христе» проф. Артура Древса из Карлсруэ, которые бросили столь много света на темную и сложную проблему, рассматриваемую на страницах настоящей книги. Дальнейшим продолжением той аналитической и реконструктивной работы, которая была начата ими, — является труд «Происхождение христианства» г. Т. Виттекера[7] из Англии, где одновременно рассмотрена проблема Иисуса и Павла.

Джон М. Робертсон. 1910 г.

Введение.

Основное положение настоящего сочинения заключается в том, что множество данных, как чудесного, так и не чудесного характера, — в христианских евангелиях, при том таких, которые даже некоторыми натуралистами признаны, как исторический материал, или как фантастическое наслоение над подлинной жизнью и учением замечательного религиозного учителя и основателя религии, — являются в действительности ничем иным, как переработкой мифов более древнего происхождения. Образ основоположника христианства, который многими утверждается и обосновывается, как историческая реальность, вне всякого сомнения, столь же мифичен, как и образы полубогов в более древних народных сказаниях. Одним словом, настоящее сочинение проводит тот взгляд, что, если каждый более или менее значительный момент в легенде о евангельском Иисусе, как в том, что относится к его биографии, так и в том, что касается его учения, более или менее ярко обнаруживает свою мифичность, то в этой легенде нет решительно ничего, что позволило бы кому-нибудь найти за