Апокалипсис - Сергей Котов

Кай подумал секунду. Потом кивнул.

— Прав, — констатировал он, — тогда не теряй время. И будь осторожнее, хорошо?

Я натянуто улыбнулся в ответ. Мне по-прежнему было очень страшно.

А ведь тюрвинг перемещения тоже, получается, не сильно-то и отличался от временного тюрвинга. Мгновенно преодолевая огромные куски пространства, я как бы оказывался в прошлом. Это ведь тоже нарушение принципа причинности, такое же насилие над пространством-временем. Только немного в другом направлении, пожалуй.

Я подготовился как мог, в спешке. Проследил, чтобы запасы питательного раствора, воды и кислорода в скафандре были на максимуме. Лев прогнал стандартный тест всех систем жизнеобеспечения, и только после этого дал добро на выход в шлюз. Он официально отвечал в экипаже за вакуум-оборудование.

Перед первым прыжком я подумал, что было бы неплохо иметь с собой портативную навигационную систему, которая могла бы ориентироваться по звёздам, но у нас на челноке такой просто не было, даже в аварийном запасе. Скафандры тоже ей не оснащались, так как не предполагали такой степени автономности. А ведь эта система могла бы сильно расширить доступный диапазон прыжков. В скафандре можно прожить даже неделю, штатных запасов и фильтров хватило бы. Не слишком комфортно и гигиенично, но реально. Так и до звёзд допрыгать можно! В конце концов, именно на межзвездные путешествия была рассчитана венерианская сфера, где я и обнаружил тюрвинг. Только в режиме, конечно, столько времени провести невозможно, а, значить, нельзя будет вернуться обратно.

Выдохнув, как перед прыжком в воду, я поднял тюрвинг. Вошёл в режим. Сориентировался так, чтобы уйти выше плоскости эклиптики. Помахал рукой Каю. Увидел, как он кивнул в ответ мог разглядеть жест через небольшое окошко шлюзового отсека. И переместился глубоко в холодную черноту.

Чтобы уйти на расстояние, достаточное для перехвата радиосигнала, понадобилось десять прыжков. Я уже бывал в космосе в одном скафандре, когда исследовал ажурную сферу. Должен был привыкнуть, наверное. Но почему-то в этот раз путешествие далось значительно тяжелее психологически. Я буквально физически ощущал ту пропасть, которая встала между мной и ближайшим признаком цивилизации… да что там цивилизации — даже до ближайшей каменной глыбы, куска твёрдой материи было несколько десятков минут полёта со скоростью света… что, если тюрвинг вдруг откажет? Или неисправность в скафандре, из-за которой упадёт давление, и я не смогу войти в режим? Спасать меня будет некому.

Восстанавливая душевное равновесие, я прикрыл глаза. Так стало только хуже. Тогда я посмотрел на огоньки индикации состояния систем жизнеобеспечения, которые горели спокойным зелёным светом справа, на внутренней стороне визора. Стало полегче.

Откуда вдруг во мне такая жуткая тревожность? И это при том, что в режиме чувства притупляются. Даже представлять не хочу, что было бы со мной в обычном состоянии.

Я вдруг смутно вспомнил, что нечто подобное испытывал, когда меня готовили к перегрузкам на центрифуге. После этого на нас напали два айя, и Катя спасла нас, использовав тюрвинг замедления времени… и внутри сферы тоже, нечто давило на психику…

Было в этой мысли что-то такое… может, и ничего важного, но это нечто было логически связано с тем, что происходило сейчас. Интересно, режим притупляет интуицию так же, как эмоции? Я не мог этого знать. Да и мысль додумать не успел: в это время сработал заранее настроенный на нужную частоту приёмник. Отчаянные сигналы Алисы догнали меня.

Сигналы повторялись с небольшим перерывом. Для верности записав несколько серий, я подготовился к прыжку обратно, но замешкался, увлечённый вычислениями. Зная частоту и способ модуляции сигнала, было несложно прикинуть его информационную ёмкость. И она оказалась на порядок ниже того, что Алиса пыталась передать нам с помощью лазера. Значит, послания не были идентичными. Но лазерную передачу на таком расстоянии перехватить было уже невозможно.

Оставалась небольшая лазейка — временной тюрвинг. Но пользоваться им в ближайшее время я точно не планировал. Отправить Кая и Льва в прошлое, под бок к погибающие Алисе и Считывателям? Да ни одна информация в мире не стоила такого риска.

Дождавшись пока сигналы прекратятся, я ещё раз убедился, что нужные ячейки памяти заполнены и закрыты, нацелил тюрвинг туда, где, как я знал, находился челнок, и готов был нажать на спусковой крючок. Но тут моё внимание привлёк странный радужный блеск, едва уловимый периферическим зрением.

Я повернул голову в ту сторону. Пригляделся, потратив целую минуту драгоценного времени. И в тот момент, когда я уже собирался активировать тюрвинг, чтобы вернуться обратно, снова увидел этот слабый проблеск. Будто крошечная радужная искорка зажглась на мгновение в бездонной глубине космоса.

Времени на раздумья не оставалось. В моём распоряжении был питательный раствор из скафандра. Он, конечно, позволял существенно растянуть время, доступное в режиме, но не до бесконечности.

Я прыгнул в ту сторону, где увидел проблеск. Точное расстояние определить было невозможно, даже в режиме. Поэтому я переместился на половину максимальной дальности. Оставался шанс, что блестящий объект был совсем небольшим. В этом случае он оказался бы между мной и исходной точкой для прыжка. Поэтому после финиша я, используя двигатели скафандра, расположился так, чтобы в поле периферического зрения попали оба конца воображаемого отрезка, на который я переместился.

Но эта предосторожность оказалась излишней.

Объект был огромен. Он вынырнул из черноты космоса. Блеснул одной стороной в лучах далёкой горошины Солнца, и снова растворился среди звёзд, как будто его и не было.

Я сделал ещё один прыжок, чтобы подобраться к объекту вплотную, и теперь смог разглядеть его отчётливо. Оказалось, что это был не один объект. Точнее, возможно, когда-то он был единым целым, но теперь всё выглядело так, как будто какая-то неведомая сила разрезала его на толстые «блины». Поверхность «блинов» в точках предполагаемого среза была идеально гладкой по краям. Именно эти плоскости отбрасывали радужные блики.

Вся эта конструкция синхронно вращалась. «Блины» не сталкивались друг с другом, и это мне показалось странным: как можно было разрезать его, не прилагая никаких направленных усилий? Хотя бы даже давления мощного светового пучка? Я усилием воли остановил эти размышления, чтобы не расходовать ресурс режима.

Внешняя поверхность «блинов» показалась мне знакомой. Очень старая, выщербленная, со следами многочисленных столкновений с микрометеоритами. Где-то даже виднелись следы заплаток… Даже в режиме я больше секунды соображал прежде, чем понял, что передо мной корабль одноклеточных.

Активировав движки, я приблизился к ближайшему разрыву. Включил мощный встроенный фонарь. Внутри виднелись корабельные помещения, хорошо знакомые мне по приключениям в прошлом. Такие же коридоры и камеры.

Когда я приблизился достаточно близко, то смог разглядеть, что эти помещения вовсе не были пустыми. В некоторых висели тела бывших хозяев корабля. Они были тоже разрезаны на аккуратные блины, через равные промежутки. Срезы льдисто поблескивали в свете фонаря. Над каждым телом висел отдельный маленький сгусток, в котором я не сразу признал органеллу, ответственную за мыслительную деятельность у этих пришельцев. Мозги были тоже «нашинкованы» тонкими блинами.