Наш бронепоезд. Даешь Варшаву! - Юрий Валин

Пашка, ухмыляясь, протянул веточку с нанизанной сыроежкой:

– Ну и правильно. Уговорил, значит, Прот? Он такой, истинно поповской красноречивости.

– Не дразни человека. Садитесь. Молчим, думаем.

Катя жевала несоленую сыроежку. Гриб остыл, а стыд еще жег. Суешься в чужое время, что-то делаешь, покомандовать норовишь, потом удираешь. Вафли жрать, спать на чистом, бумажки писать. Хотя отчеты еще то удовольствие.

Личный состав помалкивал. Устали. Надо бы им поспать, а утром всем живенько выступать. Слишком близко от кладо-кладбища. Нагрянут безмерно опечаленные бывшие владельцы злата…

– Так, товарищи и господа разбогатевшие. Давайте отбой устраивать. Я сторожу. Проветрилась, сон разогнала.

– Так лягаемо, – Вита теребила кончик смоляной косы. – А наутро шо? На Полтаву? Ее ще найти надо.

– Найдем, – сказал Герман. – Екатерина Георгиевна мановением руки укажет верный путь. Как там Павел формулирует? К светлому царству социализма? И двинемся.

В последние дни прапорщик порядком загорел, обветрился. Даже физиономия отчасти утеряла вечное выражение интеллигентской расслабленности. Дурацкая гимназическая фуражка заломлена не без лихости. Без очков вполне обходится. Но надерзить норовит по-прежнему.

– Полтава никуда не делась, – мирно заметила Катя. – Не иголка, найдется. Но, возможно, нам лучше отсюда подальше отойти и паузу взять. В смысле, немного отсидеться, выслать разведку.

– О! Тут я «за», – поддержал Пашка, нанизывая на веточку очередной гриб. – Поспешать нам некуда. Переждем. Не век же нас искать будут? – сидящий по-турецки парень тряхнул отросшими кудрями. – Но вот как с харчем? Да и разведку куда высылать будем?

– Екатерина Георгиевна подумывает в город отправиться, – сказал Прот, глядя в костер. – Вместе со мной. И в городе откровенно выяснить, какая такая нужда во мне, калеченном, возникла, что за мной целыми полками по лесам и болотам гоняются. Ну и со своими делами ей нужно разобраться.

– Глупости! – резко сказал Герман. – Бессмысленный риск. Вы и до города не доберетесь, в контрразведке окажетесь. Глупость несусветная.

– Нет, не глупость, – пробормотал Прот. – Так мы с ней только вдвоем рискуем. Вы, Герман Олегович, извините, но за вами, как за мной, убогим, гоняться не станут. Нужен я всем. Видимо, использовать мой проклятый дар хотят. Делать нечего, поедемте, Екатерина Георгиевна. Узнаем все на месте. Вряд ли меня сразу удавят. Да если и так… Хоть погулял напоследок.

Катя молчала. Смотреть на Прота было больно. Мучается мальчик. В лесу у костра ему куда уютнее сидеть, чем в страшный город возвращаться. Трудно сказать, что от него белым и жовто-блакитным нужно, но в любом случае от бдительной опеки парнишке не отвертеться. Хорошо еще, если сердобольных монашек приставят. А то и просто под замок сунут. Только куда ему деваться? В лесах долго не высидишь.

– Это как же?! – возмутился обдумавший предложение Пашка. – Значит, мы Протку отсылаем с перепугу? Так не пойдет! Что мы, дристуны какие? Не, то сущее гадостно выходит. Давайте в обход. Лесами, потихоньку-полегоньку. Выскочим. И на север можно уйти. Пролетарская власть за пацанами не гоняется.

– Знову за свою пролетарию уцепился, – осуждающе заметила Вита. – Нам бы подаль от любой влады ныне держаться. То даже така жидовка, як я, поняла. Только не получится. До городу так до городу. Тут глупо – не глупо, не вгадаешь. Разведку проведем. Не бойся, Протка. Справимся. Катерина Еорьевна прикроет, да мы и сами соображаем. Разберемся, в чем дело, та ноги сделаем. Ты им там говори, шо нужно, не жмотничай – нехай подавятся. Пока обдумают – нас и нету.

– Ты-то с какой стати в город?! – возмутился Герман. – Девиц там еще не видывали. Глупость какая!

– Та вы не волнуйтесь, Герман Легович, – девушка улыбнулась так, что прапорщик мигом залился краской. – Мы повернемося. И втроем достовернее буде. Дви чернички, мальчик богомольный, блаженненький. Как положено. Жидовки выкрещенные в монастырях встречаются. Мне в Темчинской обители рассказывали. Все по закону…

– По закону – это хорошо, – поспешно прервала девчонку Катя. – Только попроще нужно быть. Если Прот решится, то мы с ним вдвоем управимся.

– Как – вдвоем?! – Вита подскочила, опрокинув пустой чугунок. – Дэ ж правда?! Герман Легович идти не может – его шукают офицеры. Пашеньку тоже пускать не можна – он подозрительный. Так как же Прота одного видправляты? Мало ли шо? У вас служба, я ничего не говорю – сегодня туточки воюете, завтра тама. А кто Прота обратно доведет? Нам ще за кордон пробиваться. Що ж мы его нынче одного пустим?!

– Ты мне не дури, – пробурчала Катя. – Тоже, проводница нашлась. Я Прота в безопасное место в любом случае выведу. Если нам, конечно, башки в городе сразу не поотрывают. И без тебя в этом деле мы прекрасно обойдемся.

– Не обойдетеся! Я, Катерина Еорьевна, вас дуже уважаю, но вы мне не начальник. Я девушка вильна, и нет такого закона, чтобы меня в город не пускать. Просто пойду за вами, и все. Так честно буде. И втроем лучше. Вы, Катерина Еорьевна, что не одягните, на черничку мало будете схожи. Со мной лучше, сами подумайте. На меня коситься будут, на вас, на Протку – глядишь, и проскочим.

– Куда вы проскочите? – не выдержал прапорщик. – Да вас на первом же посту арестуют. Понятно, кто-то отобьется, а кого-то как куропаток постреляют.

– Помовчите, – строго сказала Вита. – Здесь не только вы умный. Екатерина Еорьевна, вы счас без снисхождений рассудите. И не матюгайтеся. Я полезная буду чи ни?

* * *

Состав снова замедлял ход. Катя поморщилась – копотью в разбитое окно несло жутко. Ехали уже вторые сутки. Прот дремал, уткнувшись головой в тощий живот девушки. Вита тоже посапывала, обняв перекошенные плечи мальчишки. В вагоне к странной троице уже привыкли. Истомленные пассажиры с тоской и нетерпением ждали окончания пути.

А начиналось все не слишком гладко. С парнями и лошадьми расстались верстах в шести от Змеева. Здесь с опушки просматривалась насыпь железной дороги. Договорились, что Герман и Пашка будут здесь ждать неделю. Вита выдала подробные инструкции, как хранить ее и Прота сокровища. Парни ухмылялись, но обещали исполнить в точности. Расстались деловито. Похоже, сомневалась в скорой встрече лишь предводительница.

В Змееве на рынке наскоро запаслись продуктами и отправились на крошечный вокзальчик. Здесь было людно – поезда ни на юг, в сторону Екатеринослава, ни на север не ходили уже дня четыре. На двух поддельных монашек и на мальчика никто особого внимания не обращал. Зато сама Катя нервничала – как всегда, без оружия чувствовала себя голой. Ни пистолетов, ни гранат – непристойность ужасная. К тому же в монастырских обносках было чертовски душно. Низко повязанный платок не снять – Катя чувствовала, что у нее впервые в жизни потеют уши. Несколько утешила колбаса со свежим хлебом. Остальные члены разведгруппы тоже уплетали обед с далеко не монашеской сдержанностью. Катя уже прикидывала, как раздобыть кипятка для вновь приобретенного чайника да где устраиваться ночевать, как на вокзале поднялся гвалт – подходил поезд. Вроде бы даже тот, что и нужен.