Слово короля. Часть вторая - Ник Фабер

— Хотите сказать, что частицы Черенкова исчезают потому, что совершают гипер прыжок? Что это за бред?

— Нет! — возмутился Отис, — этот, простите, «бред», сказали вы, адмирал. Вы вообще понимаете физику гиперпространственных переходов?

— Линейное перемещение через среду сжатого пространства, — коротко обрисовал концепцию Пайк, — профессор, давайте не будем отвлекаться от темы вашего доклада? Хорошо? И так. Что же происходит с частицами Черенкова?

— Проблема в том, адмирал Пайк, что я понятия не имею, — развёл руками Отис, — у нас ещё слишком мало статистических данных. Даже моё определение того, что частицы переходят гиперпорог — весьма условно, так как здесь работают другие физические механики. Я могу строить одни лишь догадки на основании того, что произошло и остаточных сведениях после испытаний установки. Но, если всё же предположить, что моя теория является верной, то мы стали свидетелями абсолютного нового открытия. Если раньше считалось, что по прошествии времени частицы Черенкова теряли стабильность, распадаясь в пространстве, то сейчас можно практически с уверенностью заявить о том, что это в корне не верно. Частицы не только сохраняют стабильность, но также и обладают доселе абсолютно неизученными свойствами. Повторюсь исключительно благодаря тому, что мы имели дело со сверхсжатыми частицами, удалось собрать обширные данные наблюдения. Уже сейчас понятно, что все наши предыдущие научне труды, касающиеся этой темы в лучшем случае неполны, а в худшем — в корне не верны. Более того, линейная скорость самих частиц возрастает настолько, что они выходят за пределы действия законов релятивистской механики.

Отис переключил изображение, в очередной раз сменив картинку.

— И тут мы плавно подходим к самому интересному. Я изучил отчёты о произошедшем на станции «Арфа», адмирал. Мне крайне жаль, что я не смог лично наблюдать то удивительное явление, о котором сообщил коммандер Райн и ваши десантники, но именно их рапорты помогли мне частично разгадать эту загадку. Взгляните сюда.

Профессор Отис коснулся своего планшета и перед собравшимися офицерами проявилось схематическое изображения химического соединения, состоявшего из двух атомов водорода и одного атома кислорода. Проще говоря — обычной воды.

— Для любого вещества есть четыре агрегатных состояния. Твёрдое. Газообразное. Жидкое. И плазма, — Отис отточенным годами лекций и выступлений голосом принялся рассказывать материал, попутно выводя на проекцию всё новые изображения, которые дополняли его слова.

— Это нормальное положение вещей. Возьмём для примера обычную воду. При изменении внешней среды, то есть при воздействии на неё путём изменения температуры, мы способны по своему собственному желанию менять её агрегатное состояние. Нагреем и превратим её в пар. Заморозим и сделаем твёрдой. И так далее. В данном случае, мы имеем чётко предсказуемые результаты любого из выше озвученных примеров. Привычная нам физика — предсказуема. Путём экспериментов мы способны установить чёткие и, что более важно, предсказуемые парадигмы поведения вещества при контролируемых изменениях. Но, что ещё более важно, в процессе наблюдения за любым их этих процессов, при одинаковых вводных, мы будем получать одни и те же результаты. Наше наблюдение за экспериментом не оказывает влияния на сам эксперимент. Так работают привычные нам законы физики и механики. Действие и, как результат, его следствие. Но!

Профессор вновь коснулся планшета. Схематическое изображение атомов на проекции начало меняться. Они словно вытягивались, по отношению к точке, с которой за ними наблюдали.

— То, что вы видите, это пятое агрегатное состояние вещества. Если мы охладим атомы до крайне низких температур, то при определённых обстоятельствах, с атомами вещества начнёт происходить очень странная и трудно предсказуемая трансформация. Атомы начнут подвергаться так называемому кризису идентичности...

Учёный на мгновение замолчал, пройдясь взглядом по собравшимся офицерам и вдруг понял, что сидящие вокруг него люди практически потеряли нить его речи. Они переводили глаза с проекции на профессора и обратно, очевидно стараясь понять, о чём именно он говорит.

— То, что я вам сейчас постараюсь объяснить — будет крайне упрощённой версией нескольких десятков, если не сотен, научных трудов, но это будет важно для понимания того, что произошло. Так что я прошу вас не отвлекаться. И так, при охлаждении в определённых условиях, в действие начинают вступать квантово-механические свойства. Представьте себе атом, как точку. Сосредоточенный пакет информации. Сейчас, это прозвучит невероятно, но при вышеописанных условиях, эти атомы могут начать проявлять волновые свойства. Точки, являющиеся сосредоточением квантовой информации, принимают вид перемещающихся волн. Мне будет очень трудно это объяснить, так что просто примите это, как факт. Идём дальше. При понижении температуры, как катализирующего элемента, эти волновые пакеты будут становиться всё длиннее и длиннее, а при этом скорость их движения будет замедляться всё сильнее.

Отис прервался на несколько секунд, чтобы сделать глоток из бокала с водой, стоящего рядом с ним на столе и продолжил.

— Если же мы опустим температуру ещё ниже, полностью остановив движение этих «волновых атомов», то может произойти теоретическая ситуация, когда они начнут накладываться друг на друга. Если вдруг, произойдёт такое, что два пакета этих волн совпадут друг с другом, то они мгновенно перестанут быть отдельными атомными частицами. Утратят свою идентичность. Грубо говоря, каждый атом будет считать, что он одновременно везде и нигде. Понимаете? Нет? Хорошо, попробую ещё проще, — Отис ткнул пальцев во внимательно слушающего его Грегори Пайка, — адмирал, представьте, что вас клонировали. Не только ваше физическое тело, но также и ваше сознание. Скопировали настолько хорошо, что между клонами стираются абсолютно все физические, психологические и умственные отличия. Абсолютные, идиальные копии. Но это ещё не всё. Каждый из ваших клонов, ощущает себя, но в тоже самое время полностью воспринимает чувства, мысли и ощущения всех остальных клонов. Вы не способны сказать, кто из вас оригинал. Не способны сказать, кто является клоном. Более того, вы настолько теряетесь в бесконечном потоке «собственных я», что не способны с точностью определить, кто из окружающих вас двойников является именно вами. Понимаете? Вот что такое полный кризис идентичности. Не просто отсутствие понимания того, что вы, где вы и когда вы. Это сам факт невозможности принять концепцию различия, как таковой. Проверни с вами кто-то подобный трюк, и вы бы никогда уже не смогли бы вернуться в первоначальное состояние. И это — максимально упрощённый вариант того, как я мог бы описать вам концепцию конденсата Бозе-Эйнштейна.

Пайк нахмурился, стараясь осознать то, о чём говорил ему профессор.

— Конденсата Бозе-Эйнштейна? Что это за чертовщина?

— То, о чём я вам и говорил, —