Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

Каждый день Габриэль получала букеты цветов и письма от «тайных поклонников». Иногда она демонстрировала эти письма Лие. Та кивала с улыбкой, поддерживала диалог на тему «интересно, кто же это прислал?», хотя сама отлично знала, что все эти почерка принадлежат мужчинам из их отдела (с рукописными документами она имела дело часто и могла определить автора бумаг даже без изучения подписи). Единственным мужчиной в отделе, которого Габриэль совершенно не интересовала как женщина, был ее непосредственный начальник.

Габриэль такое положение дел не устраивало. Она разрабатывала достойные искусного полководца планы по захвату желанного объекта, но объект оказался крепким орешком.

— Габриэль, я рискну сказать, что вы ведете себя глупо, — однажды заявил капитан Землянских на совещании в присутствии чуть ли не всего отдела. — Может, вы закончите этот спектакль? Или устроите очень длинный антракт?

Этого оскорбления Габриэль стерпеть не могла. Хотя бы потому, что в тот момент в зале находились преимущественно мужчины.

— Что он о себе думает?! — шипела она, когда они с Лией после пяти часов вечера разбирали документы. — Он, наверное, уверен в том, что вокруг него крутится Земля?!

На следующее утро Габриэль припозднилась и увидела капитана Землянских в холле. Капитан был не один — рядом с ним шла доктор Мейер. Он обнимал свою спутницу за талию, а она улыбалась и что-то ему рассказывала. Улыбку на лице доктора Мейер можно было заметить редко. Капитан Землянских тоже выглядел довольным. Совсем не так, как он обычно выглядит с утра.

— И что бы я без тебя делал, дорогая? — услышала Габриэль его голос.

В ответ на это доктор Мейер вежливо убрала его руку.

— Нас могут неправильно понять, капитан. Давайте будем вести себя скромнее.

Капитан Землянских пришел в офис после десяти. Габриэль как раз отправилась в архив.

— У меня сломалась машина, — сказал он Лие, снимая плащ, — а Нурит меня подвезла. Подумать только, какой она сделала круг! Она могла приехать на работу раньше на полтора часа, но заехала за мной…

Габриэль, разумеется, не узнала о заслуживающем уважения поступке доктора Мейер. Нурит с того дня стала ее злейшим врагом (Лия подозревала, что Нурит это не очень волновало), а капитан Землянских, так и оставшийся недосягаемым, перестал ее интересовать. Во всяком случае, Габриэль упрямо делала вид, что дела обстоят именно таким образом.

Лия считала, что некоторые недостатки Габриэль — в основном, не физические, потому что таковых, на ее взгляд, она была лишена — сложно восполнить косметикой и модной одеждой. И все же она испытывала к своей коллеге подобие женского сочувствия и уважения, которые называют «женской дружбой». Лия доверяла Габриэль, хотя иногда опасалась, что доверенное через пять минут станет достоянием общественности. Положение спасал тот факт, что женщин в отделе было мало, а мужчин редко интересовали «чисто женские» сплетни.

— Послезавтра я еду в командировку, — сказала Лия, разглядывая спину готовившего кофе мужа. — Подумать только — уже командировка! А ведь я работаю всего-то полгода.

— Куда? — коротко осведомился тот без видимой заинтересованности.

— Во Францию. На два дня.

— Во Францию — и только на два дня. Я бы обиделся на свое руководство, если бы мне предложили такую короткую командировку во Францию.

Йосеф поставил кофе на стол и открыл шкаф в поисках чего-то, что дополнило бы трапезу.

Он был младше Лии всего на два года, но выглядел так, будто ему только вчера исполнилось двадцать. Иногда ей казалось, что он на всю жизнь останется рыжеволосым мальчишкой. Сейчас Йосеф был озабочен карьерой. Только у него это пока что получалось не очень хорошо. Йосеф начал работать в приемном покое больницы еще в универстете Он был уверен в том, что бедное существование долго не продлится и закончится с получением диплома. Максимум — через несколько месяцев после окончания университета.

Его жена в это не верила. Она родилась и воспитывалась в семье врачей — отца-кардиолога и матери-педиатра, и хорошо знала, что врачи медленно карабкаются вверх по карьерной лестнице, а каждая ступенька дается нелегко. Йосефу она этого не говорила. Ей всегда казалось, что о деньгах — точнее, об отсутствии денег — он думал больше нее, и это его расстраивало. Или, по крайней мере, должно было волновать — как мужчину и потенциального кормильца.

Йосеф не был лентяем, он мог работать по шестнадцать-семнадцать часов и не спать ночами, но финансовое положение семьи оставляло желать лучшего. Лия тешила себя мыслью о том, что теперь она будет хорошо зарабатывать, и что-то изменится. А измениться должно — достаточно посмотреть на то, как выглядит и одевается Габриэль, и можно сделать более чем конкретные выводы о состоянии банковского счета секретарей.

Ей не терпелось что-то рассказать своему мужу о работе, но она этого сделать не могла. На его вопросы она отвечала туманно и неопределенно, изо всех сил пытаясь не выдать желания перевести тему. Не нравилось ей и то, что в некоторых случаях невозможно избежать лжи. К примеру, в случае с командировкой. Интересно, как отреагирует Йосеф, если она скажет, что летит в Дамаск! Как минимум, посмотрит на нее недоуменно, а потом начнет расспрашивать и рассказывать о том, что там опасно — как-будто она сама этого не знает. Уж лучше избежать всего этого и сказать, что ее отправляют в относительно спокойную европейскую страну.

Наверное, думала Лия, к этому привыкают. Иначе как люди работают там годами? Невозможно постоянно испытывать муки совести, когда-нибудь цинизм и скептицизм возьмут свое. Но как неприятно, когда тебе хочется сказать: «Ты знаешь, сегодня на работе…», а сказать ее некому. Разве что поговорить с собой. И ведь она — простой секретарь! А что насчет Гилада? Насчет капитана?

Подумав о своем начальнике, Лия смутилась. Вот о нем-то даже думать не стоит, особенно если напротив нее сидит муж… Ни о каких служебных романах речи быть не могло, но равнодушной к капитану Землянских Лия при всем своем желании остаться не могла.

Она часто задавала себе вопрос, что же в нем такого, отчего женщины поворачивают голову в его сторону и провожают взглядом. Она не рискнула бы назвать его ни красивым, ни общительным, ни добрым. Разве что джентльменом, а еще справедливым. Справедливость эта выражалась своеобразно, и зачастую доводила окружающих до белого каления, если не до желания застрелиться, но его самого, похоже, это не волновало. Несколько дней Лия залилась краской, когда услышала брошенные кем-то слова «капитан всегда был неравнодушен к миниатюрным женщинам» и поняла, что присоединилась к внушительной армии влюбленных в своего начальника сотрудниц.

Капитан пригласил ее на «деловой завтрак», причем сделал это в присутствии Гилада и Габриэль. Гилад, разумеется, не повел и бровью, а Габриэль насмешливо фыркнула и спросила, с каких пор связанный с командировкой инструктаж проводят за завтраком. Капитан вспылил, и Габриэль замолчала. Вечером у нее намечалось свидание, и оставаться до шести на работе она не планировала.