Как я увела жениха с чужой свадьбы - Дарья Волкова

Батюшки мои, ограбили!

Полчаса я потратила на метания по квартире. Проверила заначки — обе две! Проверила шкатулку с немудрящим золотишком и серебришком. Папку с документами проверила. Ключи тоже на месте.

Да все было на месте.

Я, наконец, немного успокоилась, села на стул на кухне и закурила. А, докурив, прошлась по квартире уже более внимательно.

О визите Ярослава Огарёва в мою скромную обитель кое-что все же напоминало. А именно — сваленная в углу прихожей куча одежды. Это что же, получается, он вот в таком непотребном виде и ушел — в старенькой футболке и трениках-тире-лосинах? Я подняла брошенную одежду.

Отличный итальянский костюм на шелковой подкладке, свежая, явно первый раз надетая белая рубашка, галстук тоже, похоже, шелковый. Чем тебе эти вещи не угодили, господин Огарев, что ты предпочел уйти в шмотках с чужого плеча, да еще конкретно тебе маленьких?

Я опустил взгляд вниз. Нет, обуви чужой в прихожей не значилось, значит, ушел в своих туфлях. А мог бы покуситься на шлепанцы Ярика. Впрочем, наверное, нога не влезла, у Ярика нога была всего на два размера большей моей, тридцать девятый, а у этого коня ласта минимум сорок пятый.

Я еще постояла в прихожей, раздумывая над дальнейшей судьбой щедро оставленных мне вещей. Хотя чего тут думать, будет радость какому-нибудь бомжу. Я сложила вещи в пакет, туда же сунула для комплекту шлепанцы Ярика и посчитала на сем инцидент исчерпанным.

Мои подружки дружно считали, что я до сих пор наивна как ребенок. А, я уже об это говорила? Ну так вот, они, кажись, правы оказались.

Аттракцион под названием «Перевернем вверх тормашками Тонькину жизнь» только начал набирать обороты.

Вечером следующего дня, то бишь, воскресенья — а у меня было рабочее воскресенье, между прочим, у меня вообще выходные почти всегда — самые что ни на есть рабочие, состоялось явление Виолетты.

Надо сказать, что в детстве мы были не то, чтобы дружны — но росли вместе, играли во дворе вместе, даже учились до какого-то класса вместе. Затем Виолетту определили в какую-то модную гимназию, а я так и осталась в школе по месту жительства. Но чужими, незнакомыми людьми нас тоже назвать было нельзя. Все же когда вы падаете в одну лужу и потом дружно и синхронно получаете от своих матерей по самое «не балуй» за то, что вымокли сами и испачкали одежду — это как-то, знаете ли, сближает. Потом мы выросли, конечно, в лужах совместно больше не валялись, но здоровались при встрече, иногда перебрасывались фразами.

Это я к тому, что когда в дверь позвонили и там, за дверью, обнаружилась Виолетта, я удивилась. Но не сильно.

— Привет.

— Привет.

Диалог на этом застопорился, а потом я сообразила пригласить соседку войти. Виолетка приглашение приняла, через порог шагнула. И я принялась ее разглядывать.

Ну, клюнуть коню Юлию было на что. И не только коню. Виолетка — деваха ухоженная. Волосы покрашены и уложены, реснички нарощены, сиськи сделаны у хорошего хирурга, фигура в фитнес-клубе отточена. В себя Виолетта вкладывалась, это видно невооруженным взглядом. И, разумеется, хотела эти инвестиции отбить. А инвестиции-то… Я спешно придала лицу заинтересованное выражение.

— Что-то случилось?

— А ты не знаешь?

— Не, — я растянула губы в улыбке. — Я тетьГалю не видела уже неделю, наверное. Про ваши свежие новости не в курсе.

И тут Виолетта зарыдала. И — о, боги-боги, как она рыдала. Я понимаю, почему Огарев поверил сразу и безоговорочно в две полоски. Удивительно, как он потом ложь умудрилась распознать.

В общем, отрабатывала Виолетка на все деньги, сквозь рыдания излагая уже хорошо известную мне историю. Только в… ну, скажем так, режиссерской версии. Что ее, Виолетту, невинную и несчастную жертву, соблазнил, уговорил выйти замуж, а потом бросил практически у дверей ЗАГСа некий неназываемый подлец.

Ах, какому нехорошему человеку я подарила треники Ярика, осквернила, практически, светлую память об этом святом человеке.

В общем, Виолетта демонстративно рыдала, я демонстративно охала. Я ей не верила, она, похоже, догадывалась, что я ей не верю. Поэтому рыдала недолго.

— Я одного не пойму, Тонь, — Виолетка аккуратно убрала из-под глаза слезинку. — Куда он делся? Понимаешь, просто исчез! Заскочил в лифт — и все! Парни с девчонками весь подъезд прочесали, его нигде нет. Лифт приехал пустой. Как растворился!

— Может, осознал всю подлость своего поступка и выбросился с балкона пожарной лестницы?

Виолетта хмуро глянула на меня из-под наращённых ресниц.

— Очень смешно.

Не смешно, согласна. Сейчас сделаем смешно.

— Слушай, а ты же голым видела, да? Может, у него сзади пропеллер — ну, как у Карлсона. И он того, кнопочку на животе нажал — и фьють, улетел!

— Тоня, в тебе талант комедийный пропадает.

— Считаешь?

Виолетка поняла, что добровольно я на сотрудничество со следствием не пойду, и спросила в лоб.

— А вот тетьНюра говорит, что видела, как Ярослав из подъезда выходил, часов примерно в пять.

— ТетьНюра в честь твоей свадьбы на грудь не принимала часом? — твою мать, Огарёв, ты не мог незаметно исчезнуть, да? Хотя у нашей дворничихи и мышь незамеченной не проскочит.

— Нет, не принимала, — роль несчастной жертвы окончательно сползла с Виолетты, и теперь она смотрела цепко. — И она сказала, что у него была футболка танками.

— Да ты что! — всплеснула руками я. — Это он такой красивый-нарядный жениться собрался? А у тебя же мама-педагог…. А у тебя же папа — пианист… — замурлыкала я. — Какой ты нафиг — танкист!

Этой песней я доводила Ярика. А у Огарева и правда же мама — педагог, высшей школы. Может и папа — пианист. Хотя в кого-то же он таким конем должен был уродиться. Среди пианистов коней вроде не водится.

— А где твой? — Виолетта не сводила с меня внимательного взгляда, не реагируя на мое пение.

— Мой кто?

— Мужик твой? Он же все время дома сидит.

Ярик, Ярик, выгнала тебя, а ты мне все равно жизнь портишь. Ты и твоя привычка днем в одних трениках и этой дурацкой танковой футболке за пивом ходить.

— К маме поехал, — безмятежно соврала я.

— К маме? — недоверчиво уточнила Виолетта

— К маме, — закивала я. — У всех есть мама. Даже у моего мужика.

Хотя об этой женщине мне ничего не было известно, Ярик как-то не распространялся про свою семью. А теперь уже неважно.

Диалог снова застопорился. Виолетка меня явно подозревала во всех смертных грехах, но прижать ей меня было нечем. И тут…