Возвращение во Флоренцию - Джудит Леннокс

— Тогда вам, наверное, пора домой. Не боитесь заблудиться в темноте?

— Ничуть. Я знаю эти холмы как свои пять пальцев.

В сумерках он не мог понять, какого цвета у нее глаза. Наверное, серые или светло-карие. Он сказал:

— Когда я вас увидел, мне показалось, что я перенесся в дореволюционную Россию или в Вену начала века. На мгновение я даже принял вас за призрак.

Она рассмеялась.

— Боюсь, я никакой не призрак. Я совершенно реальна и живу в наше время.

Он окинул ее взглядом и заново поразился ее красоте.

— Когда вы катались, вы были словно в другом мире.

— Я обожаю коньки.

Она явно собиралась распрощаться и вернуться на лед, поэтому Майло поспешно сказал:

— Боюсь, я совсем одичал, просиживая целыми днями за пишущей машинкой. Видите ли, я писатель. Меня зовут Майло Райкрофт.

Он протянул руку, и она коротко ее пожала.

— Да, я слышала о вас.

Двигаясь спиной вперед, она заскользила прочь от берега. Словно стрела пронзила его сердце — ему казалось, что он теряет ее.

Он прокричал:

— А как вас зовут?

— Тесса Николсон. — Она улыбнулась. — До свидания, мистер Райкрофт. Мне пора идти переодеваться. Надо возвращаться в Лондон.

Из ресторана прислали не те пирожные, фруктовые вместо лимонных, а Майло их ненавидел; чертов пылесос снова не хотел работать. И куда, в конце концов, запропастился Майло? Он мог бы починить пылесос, пока она звонит в ресторан, а потом заняться напитками.

Ребекка Райкрофт взяла трубку и набрала номер ресторана. Последовала короткая беседа: «Лимонный бисквит, я специально заказывала заранее» и «Значит, или фруктовые или никаких?» — и Ребекка швырнула трубку на рычаг, отчего приглашенная служанка бросила в ее сторону встревоженный взгляд.

Ребекка любила устраивать вечеринки и одновременно страшно за все переживала. Больше всего ей нравилось составлять списки гостей. У Райкрофтов было множество друзей, и как только они с Майло решали организовать праздник, Ребекка усаживалась листать свою записную книжку. Очень важно было правильно подобрать людей. Ей нравилось перетасовывать кандидатуры, решая, кто сможет обеспечить вечеринке успех, сделать ее незабываемой. Она часто знакомила людей, заведомо зная, что между ними может возникнуть дружба или даже роман. Конечно, нужно было приглашать и обычных гостей — сплошные звезды превратили бы вечеринку в полный кошмар. Обязательно требовались новые, интересные персонажи, а не только глупенькие девчушки, посещавшие лекции Майло, хотя и им отводилась немаловажная роль — блистать своей красотой.

В отличие от составления списков, последние часы перед вечеринкой всегда казались ей ужасными. Неважно, как долго она готовилась — времени никогда не хватало. Если бы можно было все сделать самой, подготовка прошла бы идеально, но то были лишь мечты. Требовалось нанять служанок и заказать угощение. Служанки, которых присылало агентство, часто оказывались ленивыми или неумелыми. На этот раз ей попалась плакса: стоило Ребекке сделать ей даже самое невинное замечание, как у той на глазах вступали слезы. Ребекке пришлось самой протирать столовые приборы, потому что, когда она указала служанке на крошку пищи, присохшую к вилке, у девицы сразу же затрясся подбородок.

Слава богу, у нее была миссис Хоббс, их постоянная прислуга. В настоящий момент она подметала ковер в прихожей веником, поскольку пылесос не работал. После вечеринки Ребекка с миссис Хоббс садились в кухне за стол, наливали себе чаю и выкуривали по сигарете. Обычно они были слишком утомлены, чтобы много разговаривать, однако Ребекка знала, что их объединяет чувство облегчения: все позади и праздник прошел прекрасно.

Пусть бы и этот прошел прекрасно тоже! Она напоминала себе, что волнуется каждый раз, однако ее вечеринки всегда проходят великолепно. Но что если эта станет исключением? На этот раз у нее есть все причины волноваться: Майло наверняка разозлится из-за пирожных, у служанки посреди вечера может случиться истерика, мало того, она не была до конца уверена в выборе наряда. Ребекка собиралась надеть новое платье, красное — не алое, а насыщенно-красного цвета, — которое она купила в своем любимом магазинчике в Оксфорде «У Зели». Платье было облегающее, из тонкой шерстяной ткани. Но не слишком ли она в свои тридцать восемь лет стара для красных облегающих платьев?

Сидя на полу и разбирая пылесос, Ребекка прокручивала в голове список последних дел. Будут поданы коктейли, потом шампанское, возможно, позднее мужчины захотят виски. Гостям предложат шведский стол с холодными закусками — это проще, чем устраивать парадный ужин. Холодный цыпленок, ветчина, слоеные пирожки, сандвичи, салат, оливки, картофельные чипсы и соленые орешки. Музыка — как насчет музыки? Обычно записи подбирал Майло. Ребекка отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Там совсем стемнело — куда, ради всего святого, он мог подеваться? Раздраженно фыркнув, она вернулась к пылесосу, подняла с пола шланг и заглянула внутрь. Похоже, там что-то застряло. Пальцами не дотянуться, может, попробовать длинной вилкой? Нет, и она не достает.

Ребекка вышла в сад. Ночь была холодная, но очень красивая: на хрустальном прозрачном небе переливалась россыпь звезд. Заиндевевшая трава хрустела у нее под ногами. Полной грудью Ребекка вдохнула льдистый воздух и почувствовала, как напряжение отступает. Открывая огородную калитку, она подумала о еще одном упущении: январь — не лучшее время для вечеринки, что если гости не приедут из-за гололеда? Что если кто-то из них болен, например, простудой или гриппом? Никто не звонил с отказом, но друзья Майло редко беспокоились о подобных вещах.

Она вытащила из земли подпорку, по которой летом вился сладкий горошек, и вернулась в дом. Затолкав палочку в шланг пылесоса, она вытащила оттуда свой чулок, облепленный серой пылью и собачьей шерстью. Она бросила чулок в стирку, потом собрала пылесос и крикнула миссис Хоббс, что он опять работает. Потом прошлась по комнатам, проверяя, все ли в порядке, поправляя подсвечники и абажуры, подобрала из-под стула в холле скомканную обертку от конфеты. Заглянула в кабинет Майло, чтобы убедиться, что там прибрано, а если нет — что беспорядок выглядит живописно. Перекладывая бумаги и книги на его столе, только чтобы создать видимость порядка, — Майло ненавидел, когда кто-то убирал у него в кабинете, — она обратила внимание на то, что из пишущей машинки по-прежнему торчит страница 179. Бедняжка Майло, он всегда ужасно нервничал, когда его работа стопорилась. Она задернула шторы и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

В столовой на одном конце стола стопкой стояли тарелки, рядом лежали столовые приборы. Наброски, которые она сделала этим утром, по-прежнему были разбросаны на ее маленьком бюро; она подошла их собрать. В последнее время она редко рисовала, но сегодня, когда из окон лился восхитительно яркий свет зимнего солнца, а Майло работал у себя в кабинете, ей внезапно захотелось нарисовать букетик подснежников, которые она сорвала прошлым вечером. Она просмотрела наброски: большинство следовало выбросить, но один показался ей неплохим. Она спрятала его в ящичек бюро, а остальные смяла. И правда, пустая трата времени.