Life after capitalism - Gilder

был учеником Мальтуса, назвал голод "эффективным механизмом сокращения избыточного населения", добавив: «Высшая мудрость воспитала постоянное добро из преходящего зла».

После Второй мировой войны знаменитый философ и математик Бертран Рассел вновь поднял вопрос о перенаселении как о глобальном кризисе. Он заметил, что в качестве средства борьбы с ростом населения даже война оказалась "разочаровывающей". Он мрачно предположил, что в будущем "возможно, бактериологическая война окажется более эффективной".

В конце 1970-х годов экономист из Беркли Пол Эрлих продолжил эту мрачную кампанию своим бестселлером "Бомба для населения", в котором он предсказал глобальный голод, если население Земли не будет сокращено вдвое. Он признавал: "Операция потребует принятия многих, очевидно, жестоких и бессердечных решений. Боль может быть сильной". Но, по его мнению, это будет «принуждение во имя благой цели».

Ридли отмечает, что эта логика "цель оправдывает средства" использовалась уже много раз: «Калифорнийские программы принудительной стерилизации в 1920-х годах, массовые убийства в Германии в 1940-х годах, полупринудительная стерилизация в Индии в 1960-х годах и китайская политика одного ребенка в 1980-х годах - все они оправдывали огромные страдания на том основании, что они принесут пользу будущим поколениям». Конечно, они не принесли пользу будущим поколениям; они уничтожили будущие поколения.

Вера в неизбежный конфликт между растущим населением планеты и скудными планетарными ресурсами поражает мировых политиков, одурманивает большую часть мировой экономики, деморализует молодых матерей, наводит уныние на будущее человечества и побуждает к пустым глобальным кампаниям за "устойчивое развитие".

Но Пули и Тупи доказывают, что устойчивость сама по себе неустойчива. Они показывают, что с 1980 по 2020 год, в то время как население выросло на 75%, временные цены на пятьдесят основных товаров, поддерживающих жизнь, упали на 75%. Это означает, что на каждый прирост населения глобальные ресурсы увеличивались в восемь раз. Они выдвигают аргумент Джулиана Саймона о том, что единственным значимым дефицитом является человеческая жизнь. Люди не являются бременем для ресурсов; они - главный ресурс. Пули и Тупи превращают экономику из "мрачной науки о дефиците" в искупительную науку о высвобождении творческого потенциала человека для создания изобилия, где единственным ограничением является время.

То, что остается дефицитным, когда все остальное становится изобилием, - это наши минуты, часы, дни и годы. Время - единственный ресурс, который нельзя переработать, сохранить, продублировать или восстановить. Цены на время рассчитывают количество часов и минут, необходимых для того, чтобы заработать деньги на покупку товаров и услуг. В отличие от денежных цен, цены времени однозначны и универсальны. Все другие цены являются круговыми, измеряя стоимость измеряемыми стоимостями, товары - товарами, рыночные капиталы - денежными рынками, в то время как цены времени признают, что деньги - это всего лишь устройство, позволяющее перевести нехватку времени в транзакции и оценки как токенизированное время. Вне этой неизбежной реальности цены субъективны.

Мера цены времени трансформирует и уточняет практически все экономические расчеты и предположения, от темпов экономического роста до веса долга, степени неравенства, воздействия углекислого газа на атмосферу и уровня истинных процентных ставок.

Как показывают Тупи и Пули, во всем мире с 1980 по 2022 год работники смогли купить на 300 процентов больше товаров и услуг за свои часы и минуты. Сельскохозяйственные и морские товары, включая чай и кофе, креветки и лосось, стали дешевле на 80 процентов. Нет необходимости вычислять физическую эффективность и доходность каждого товара в корзине. Достаточно подсчитать часы и минуты работы и разделить их на любой денежный показатель соответствующей части экономики.

Это прорыв, но это еще только начало мудрости.

Цены на время показывают, что экономический прогресс продолжается гораздо быстрее, чем предполагают экономисты. Реальные процентные ставки, измеряющие реальную среднюю отдачу от затрат времени, не упали в отрицательную область, как будто время может двигаться назад, а остаются на уровне 3-4 процентов. И Китай растет быстрее, чем утверждает даже Коммунистическая партия. Это означает, что Китай с его радикально более низкими государственными расходами (менее 20 процентов ВВП), чем в США (37 процентов ВВП), возможно, до сих пор обеспечивал более свободную среду для бизнеса. При более низких налоговых ставках и более низких государственных расходах как доли ВВП Китай может увеличить свои фактические государственные расходы быстрее, чем любая другая страна в мире, хотя однопартийная политика Китая может в конечном итоге убить золотого гуся.

Используя работу Пули и Тупи, мы можем опровергнуть семь гипотез, часто выдвигаемых в дебатах о политической экономии.

Глобализация плоха для США, но почему-то хороша для Китая и других авторитарных государств. Цены времени показывают, что обе страны получили огромную выгоду.

Мировой экономический рост замедляется с 1980 года. Временные цены не дают никаких доказательств значительного замедления экономического роста за пределами Великой рецессии 2008 года.

Технологические инновации переживают глобальный спад. Цены времени объединяют два измерения выгод от инноваций в одном числе - затраты и доходы - и демонстрируют продолжающийся рост инноваций.

Торговый разрыв нанес определенный ущерб экономике и среднему классу США, и его необходимо кардинально "исправить". По мере роста торгового разрыва цены на время резко упали. Экономический рост увеличивается примерно пропорционально торговле, умноженной на цены времени, независимо от "баланса" между счетами товаров и услуг и счетами капитала.

Низкие или отрицательные реальные процентные ставки вызывают "пузыри" в экономике и на фондовых рынках и дисбаланс, который необходимо кардинально исправить. С поправкой на манипуляции с деньгами и сутяжничество центральных банков реальные процентные ставки остаются на нормальном уровне. Центральные банки не могут существенно повлиять на реальные ставки, измеряемые временными ценами.

Дефицит США, превышающий триллион долларов, предвещает будущий экономический кризис. Как показывают временные цены, экономический рост США остается устойчивым, и, если его не подорвать торговыми войнами, политическими сбоями в цепочке поставок, пагубным повышением налогов или чрезвычайным социализмом, он может поддерживать большой дефицит.

Навес мирового долга в 250 триллионов долларов является совершенно неустойчивым и в какой-то момент приведет к инфляционному взрыву. Экономический рост в мире продолжается на уровне примерно 5,05%, удваивая экономику каждые 14,07 лет. Если Соединенные Штаты не остановят рост мировой торговли войной или протекционизмом, не задушат прогресс высокими налоговыми ставками или чрезмерным регулированием своего технологического сектора, то навес долга вполне управляем.

Расширение мировой торговли и экономической свободы создало золотой век для мировой экономики. Для поддержания этого золотого века, однако, нам нужна экономика, которая резонирует с фактами наблюдаемого изобилия. Несмотря на свое изобилие, капитализм никогда не мог защитить себя от социализма. Главным образом потому, что, какими бы ни были различия в их политике, их метафизика была идентичной.

Капиталистическая теория,