Ухожу от тебя замуж - Мария Воронова

– А через Виктора Викторовича?

Колдунов пожал плечами и ничего не сказал.

– К сожалению, я не смогу ничего передать Грише, – сказала Александра после долгой паузы. – Не потому что считаю это неправильным, а просто не увижу его больше.

– А вы разве не няня?

– Нет. Я первая жена Виктора.

– Простите.

– Ничего.

Маленький Витя вдруг закряхтел, и Александра поняла, что пора поменять ему подгузник.

– Дайте-ка я, – вызвался Колдунов и сделал все так быстро и ловко, что даже ребенок, кажется, изумился.

Снова оказавшись в манеже, Витя взял погремушку и энергично ею потряс.

– Славный паренек, – улыбнулся гость.

Александра заглянула в спальню и прислушалась к дыханию Гриши. Кажется, спит.

– Простите, что ничего вам не предложила, – сказала она, вернувшись к гостю. – Но мне крайне неловко тут хозяйничать.

– Действительно, нездоровая какая-то ситуация. Мне самому неловко.

– Неловко или нет, а надо помочь.

– В этом смысле да. – Колдунов нахмурился. – Вы сами, наверное, хотите что-нибудь перекусить? Тут в двух шагах есть точка, давайте я метнусь, возьму нам кофе и какой-нибудь кренделек. Вы что предпочитаете, с мясом или с повидлом?

– С мясом.

– Момент. – Ян стремительно выбежал за дверь.

Оставшись одна, Александра почувствовала себя совсем неуютно, даже нехорошо. Она нашла в прихожей подходящий комбинезончик и шапочку, одела Витю и вышла с ним на крыльцо, оставив открытыми все двери, чтобы услышать, если вдруг Гриша проснется и позовет.

Под навесом обнаружилась коляска, Александра посадила в нее ребенка и стала быстро ходить по дорожке от крыльца до ворот и обратно. Ребенок повозился и скоро задремал, Александра опустила спинку, поправила ему подушечку и вспомнила, что Катя тоже мгновенно засыпала, стоило посадить ее в коляску.

Сколько книг она перечитала, пока гуляла с маленькой дочкой! Книги тогда продавали на улице, возле метро ставили столы и черепицей раскладывали на них разные новинки. Тогда все было в диковинку – и детективы, и фэнтези, и хорошая проза. Александра даже вспомнила лохматого веселого парня в смешных бухгалтерских очках и с обветренным от уличного бизнеса лицом. Он быстро начал узнавать молодую мать, запомнил литературные пристрастия и, завидев ее, кричал: «Мамочка, подходи! Агата Кристи свежая!» будто торговал не книгами, а рыбой. Жили они тогда очень скромно, даже бедно, но Александра все же отрывала от скудного бюджета несколько рублей, чтобы купить новую книгу. Потом она катила коляску с Катей в сквер, садилась на лавочку и читала. Другие матери собирались в группы, общались и все друг про друга знали, а Александре нравилось гулять наособицу, проводить время со своими мечтами и фантазиями, а не с мамашками, от глупой болтовни которых она быстро уставала.

Улыбаясь воспоминаниям, Александра поставила коляску со спящим Витей возле крыльца и сама присела на ступеньку. Хорошо, что она сегодня оделась очень просто, в джинсы и темную футболку и обулась в кроссовки, которые стоят целое состояние, но по ним этого не видно. Наверное, поэтому свекровь сказала, что она «опростилась»: будучи замужем за Виктором Александра действительно не позволяла себе подобных нарядов. Джинсы – рабочая одежда, кроссовки – спортивная обувь, а футболки вообще одежда для одноклеточных, которые свои скудные мысли носят написанными на собственной груди, чтобы не забыть, – это давным-давно втолковали ей свекровь и муж, и потому для Александры разумелось само собой, как восход солнца. Но как-то после развода они с Мешковым покупали ему джинсы, а настырный продавец уговорил ее «хотя бы примерить». Результат превзошел все ожидания – «рабочая одежда» так ласково обтянула попу Александры, так деликатно скрыла некоторые несовершенства, что Мешков ахнул от восхищения.

Спортивный стиль очень пошел ей, а главное, в джинсах можно делать то, чего никогда не станешь в платье или костюме: сидеть на ступеньках, например, задумчиво и рассеянно глядя в небо.

В это лето небо бывало чаще пасмурным, чем ясным, и облака почему-то казались Александре необыкновенными, не такими, как раньше. А может быть, просто она никогда не смотрела в небо, поглощенная разными земными заботами.

…Александра запрокинула голову. Небо сегодня высоко затянуто жемчужной пеленой, а ниже плывут причудливые облака и темные грозовые тучи, через которые с трудом пробивается солнечный свет. Лишь у самого горизонта виден маленький кусочек голубого неба, но скоро и его затянет. Дальше, в направлении залива, тучи расплываются, теряют контуры и падают на землю серой стеной – там идет дождь.

Как странно думать, что эта величественная картина – всего лишь вода, точнее, пар.

Словно зачарованная разглядывая небо, она не заметила, как в калитку вбежал Колдунов и, слегка запыхавшийся, сел с ней рядом. Александра приняла у него из рук картонный стакан и пакет с шавермой.

– Вроде там все чистенько, и повар в перчатках при мне готовил, – сказал Ян, разворачивая свою порцию. – Я, конечно, не инфекционист, но, думаю, не отравимся. Ешьте смело.

Александра вдохнула острый запах жареного мяса и поняла, как голодна. Она рано выехала с дачи, толком не позавтракав, и целый день ничего не ела, потому что казалось неправильным брать пищу в этом доме, самой до конца неясно, почему неправильно, просто она не могла преодолеть какой-то внутренний барьер.

Некоторое время они просто сидели рядышком и жевали.

– Все-таки я волнуюсь за Гришу, – сказал Колдунов, когда первый голод был утолен. – Маленький, к счастью, еще ничего не понимает, а Гриша остался совсем один с чужими, в сущности, людьми. Он ведь отца только-только узнал и просто не успел с ним сблизиться.

– А разве…

– Нет-нет! – энергично перебил Колдунов. – Поверьте, Инга не разлучница, и родить Гришу было, как теперь говорят, только ее решение. Она много лет не поддерживала никаких отношений с Виктором Викторовичем, и мальчик ничего про отца не знал.

Александра ничего не сказала.

– Это правда, – продолжал Ян. – Нельзя, конечно, требовать от вас, чтобы вы думали об Инге хорошо…

– Я стараюсь.

– Не только сегодня. Сейчас да, похороны, и вы заставляете себя…

– Слушайте, – вспыхнула Александра, – я просто сижу с ребенком. Ни о чем не думаю, никого не заставляю. И обсуждать ничего не хочу.

– Простите, – всполошился Колдунов. – Но все же мой долг сказать, что Инга не хотела разрушать вашу семью.

– Я знаю.

Колдунов ничего не ответил, только вздохнул тяжело, так что ей показалось, будто он хочет заплакать. Чтобы не смущать его, Александра вновь посмотрела вверх и увидела, что дождь вдалеке прошел и через небо перекинулась широкая арка радуги.