Ухожу от тебя замуж - Мария Воронова

– И все же будет неправильно, если он останется с посторонней теткой. Мне нетрудно посидеть, только, Витя, боюсь, он тебе это не простит, когда вырастет. На поминках ему правда делать нечего, но проводить мать в последний путь он должен.

Виктор нахмурился. Александра вспомнила, что у него всегда делалось такое выражение лица, когда она пыталась настоять на своем, после того как он уже ясно дал понять, что не согласен. По привычке она чуть было не уступила, но вспомнила, что больше не жена Виктору, и это придало ей храбрости.

– Хорошо, давай спросим у Гриши, пусть он сам решит. Позови его сюда.

Мальчик появился быстро, будто стоял за дверью. Александра всякий раз поражалась сходству отца и сына, думая, что пройдет еще пара лет, и Гриша станет в точности таким, как Витя, когда она увидела его впервые. Но сегодня это сходство почти не ощущалось, так заплакано и бледно было лицо ребенка.

Гриша нашел в себе силы вежливо поздороваться с ней, и у Александры сердце заныло от этого недетского самообладания.

– Послушай, милый, как ты считаешь, ты… – Александра на секунду запнулась, подбирая слова, – ты должен пойти с отцом?

– Да, я должен пойти.

– Тогда собирайся. Помочь тебе с одеждой?

– Нет, я сам! Я быстро!

Гриша убежал. Витя наконец пригласил ее в дом, показал комнату, где спал маленький Витя, ванную, кухню и гостиную. Там за столом сидела бывшая свекровь. Увидев Александру, она выпрямилась, поджала губы и сдержанно поздоровалась с бывшей невесткой.

По наряду старой дамы сразу становилось ясно, куда она идет. Платье глубокого черного цвета, на шее траурный кружевной шарф, надетый как бы не для красоты, а чтобы прикрыть голову в церкви, на ногах черные балетки, и даже сумочка, стоящая на подоконнике, имела явно траурный вид. И все же, облачившись в одежды скорби, мадам не забыла нанести легкий макияж.

Александра невольно поморщилась. От столь сугубого исполнения традиций веяло дурным вкусом, да и вообще Витя был женат на Инге чуть больше года, вряд ли свекровь успела привязаться к ней так, как хочет показать своими одеяниями.

«Надо распорядиться, чтобы она не вздумала, если что, прийти на мои похороны», – подумала Александра.

– Гриша едет с нами, мама, – сказал Витя. – Сашенька считает, что это ему необходимо.

– Что ж, Сашенька у нас не может секунды прожить, чтобы не установить свои порядки, – поджала губки свекровь. – А каково это будет ребенку, она, конечно, не подумала.

– А каково ему будет всю остальную жизнь грызть себя, что не простился с матерью? – вспыхнула Александра. Сейчас она сражалась не за себя, а за другого, и потому была сильна и убедительна.

– Тише, дорогая, тише! – сморщилась бывшая свекровь. – Как ты все же любишь выставлять нас какими-то монстрами!

Александра промолчала. Она понимала, почему свекровь недовольна. О Грише надо будет заботиться, жалеть его и утешать, особенно когда он увидит мать в гробу. Даже взрослому тяжело выдержать такое, что уж говорить о ребенке!

Родные все время должны быть рядом с ним, и у свекрови уже не получится горевать с комфортом и напоказ. Все сочувствие будет обращено к Грише, на ее долю останется совсем мало.

Гриша спустился к ним, одетый в темно-серый костюм, наверное, школьную форму. Александра поймала его растерянный взгляд и подошла к мальчику. Поправила воротничок рубашки, узел галстучка, а волосы приглаживать не стала, испугавшись, что Грише будет неприятна ласка посторонней тетки.

– Держись, милый, – сказала она тихо. – Я понимаю, как тебе тяжело, но ты держись.

Вышло глупо, и Александра отошла, злясь на себя, что не может ободрить и успокоить ребенка.

Тут Виктор увидел в окно подъехавшее такси, и все вышли на улицу. Улучив момент, Александра подошла к бывшему мужу и шепнула, чтобы обнял сына и приласкал. Тот нетерпеливо дернул плечом, но сел в машину рядом с Гришей и притянул его к себе.

Прощаясь, свекровь улыбнулась Александре:

– Приятно было тебя повидать, дорогая. Неплохо выглядишь, хотя не могу не заметить, что после развода ты сильно опростилась. Подумай об этом и возьми себя в руки.

Александра поблагодарила за совет, помогла свекрови усесться и стояла возле калитки, пока такси не повернуло за угол. Только после этого она вернулась в дом.

Маленький Витя все еще спал в своей кроватке. Александра хотела посидеть возле него, но вид наспех прибранной широкой супружеской постели действовал угнетающе. Она вышла в холл, оставив дверь открытой, и нерешительно остановилась возле старой крутой лестницы, ведущей на второй этаж. Уезжая, Витя ничего ей не показал: где одежда малыша, где памперсы и все остальное. Надо искать самой, но Александре почему-то стало стыдно и неловко. Дом, таинственный и мрачный, будто знал, что она тут чужая, самозванка, откликался на ее присутствие скрипом половиц, не пускал в окна солнечный свет и, казалось, смотрел на нее с укором сквозь зеркала, занавешенные сейчас по обычаю кисеей.

Здесь жила и была счастлива молодая женщина. Всего пять дней назад она беззаботно выбежала за порог, не простившись с родными и не думая, что ей суждено переступить другой порог. И теперь эта женщина никогда уже не вернется домой…

Сквозь открытую дверь в гостиную Александра увидела большой фотопортрет Инги, стоящий на высоком старинном комоде. Угол, как положено, был перетянут черной лентой, а впереди фотографии рюмка, накрытая куском хлеба. Александра поморщилась – зачем это здесь, если поминки не дома, а в ресторане?

Она подошла ближе и вгляделась в лицо Инги. Красивая женщина с нежным и тонким лицом улыбается, глядя в объектив. Кто фотографировал ее? Кто вызвал в глазах свет радости? Сын? Муж?

Александра перевела взгляд на другую фотографию, наверное, поставленную на книжную полку еще самой хозяйкой. На небольшом снимке была изображена вся семья. На фоне дома стояли рядышком Виктор с Ингой, впереди них Гриша. Инга положила руки на плечи сыну, Витя одной рукой приобнимал жену, а в другой держал малыша. На губах Инги играла улыбка победительницы. Она будто говорила всему миру и себе самой: «Я счастлива! Приз достался мне!»

По странному совпадению у Александры дома было почти такое же семейное фото с Виктором и Катей, почти в таких же позах, и до развода она тоже держала ту фотографию на книжной полке.

Как странно быть в доме женщины, к которой Витя уходил вечерами, пока она считала себя счастливой женой… В доме женщины, которая много лет была рядом с твоим мужем и даже родила ему сына, а ты и не подозревала о ее существовании, думая, что поздние возвращения необходимы по работе.

Александра вздохнула. Она хотела второго ребенка, но Витя отговаривался, мол, у нас есть Катя, давай ее любить. Оказалось, настоящая причина в том, что второй ребенок у него уже был…

Больше десятка лет Александра прожила в счастливом неведении, а как Инга справлялась все это время с трудной долей матери-одиночки и любовницы женатого мужчины? Ненавидела старую жену, с которой любовник никак не разводится? Проклинала ее, ненавидела? Или чувствовала себя виноватой?