В поисках божественной обители. Роль мифа в современной жизни - Джеймс Холлис

К тому же в таких социализированных встречах с таинством люди зачастую находят великий смысл, из них во многом следует, что значит быть человеком в данном конкретном месте и в данное конкретное время. Обращение к особенностям социальной жизни: к тому, как мы друг к другу относимся, к перипетиям любви и войны, когда человека помещают в коллективный контекст, поглощает большую часть нашего индивидуального странствия. Фрейд напоминает, что неизбежным последствием цивилизации является невроз, а Томас Манн пришел к выводу, что судьба современного человека решается на политических съездах. То, как человеку внести свой вклад в благосостояние общества и взять из него свою часть, оставаясь при этом самим собой, было и остается молотом и наковальней индивидуального предприятия, которое называется человеческой жизнью, в процессе которой душу можно отлить, а можно выковать.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ВОПРОС

В той же мере, как связь с другими людьми помогает нам выживать и поддерживает нашу потребность в сообществе, так и за принадлежность к группе приходится платить свою цену, которая иногда становится серьезным препятствием для психологической интеграции личности. Психологическая задача мифа заключается в том, как нам осознать себя как самих себя. Буквально это значит поставить перед собой следующие вопросы: «Кто я такой? Как мне жить своей жизнью? Каково мое истинное место в этом мире, в чем заключается мое призвание? Как мне найти человека, который станет настоящим спутником в жизни?»

Культуры, в которых сохранились живые мифические образы, поддерживают человека в обретения чувства своего «Я», помогают достичь зрелости и направляют социальное взаимодействие. Если культура утратила свое мифическое ядро или если в ее мифологии наблюдаются распад и серьезные расхождения, то она порождает испуганных людей, потерявших свое «Я» и влачащих жалкое существование от культа до культа, от идеологии до идеологии. Однако живые символы помогают нам совершить посвящение в таинство нашей собственной души.

Ни один конкретный миф нельзя одновременно отнести к этим четырем великим вызовам, но все мифические структуры являются воплощением отклика хотя бы на один из них. То, что присущие мифу ценности могут быть так замаскированы и скрыты в артефактах поп-культуры или повседневной жизни, что сознание может их не узнать, не препятствует их глубинному воздействию на индивидуальную и коллективную человеческую психику.

Таким образом, функция мифа заключается в посвящении отдельного человека или/и целой культуры в таинства богов, окружающего мира, общества и самого себя.

Интерес к мифу в наше время возрождается отчасти потому, что у нас появляется чувство, похожее на то, о котором в XVII веке говорил Блез Паскаль: «Мы – скитальцы, живущие в чужом времени» – или ощущение, в свое время побудившее Шекспира написать: «Распалась связь времен». Или же мы готовы согласиться с Рильке, что «не чувствуем себя дома в мире, который сами же построили»[7].

Возобновление этого интереса началось еще в XIX веке, так как индустриализация и урбанизация отлучили многих людей от их психического наследия. Не все теории мифа признают области его приложения в психологии, но в приведенном ниже обзоре представлен их самый широкий спектр.

1. АНТИКВАРНОЕ

Этот взгляд на миф признает наше природное любопытство к людям, особенно нашим предкам. Мы не только проявляем свое природное любопытство к другим – мы к тому же стремимся лучше познать себя через осознание того, как наши предшественники задавали четыре главных вопроса, о которых упоминалось выше. Мифы, которые они оставляли после себя, представляют собой архитектуру их впечатлительности. Если понимать миф только как антикварный артефакт, можно упустить из виду, в какой мере прошлое расширило наше восприятие полного спектра человеческих возможностей. Т.С. Элиот пришел к выводу, что наше единственное преимущество перед прошлым вытекает из нашей способности считать его частью настоящего[8]. Мы также можем не заметить той глубины вневременной области психики, с которой резонируют мифические образы, где прошлое и настоящее по-прежнему представляют собой единое целое.

2. СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ

Такое прочтение мифа возникает при взгляде на него как на носителя социальных ценностей группы людей. В данном случае не имеет значения, сразил ли на самом деле дракона Святой Георгий и действительно ли стены Иерихона пали от звука труб. Все дело в ценностях, которые хочет утвердить общество, а также в выбранных для этого нормах. Социальные ценности, которые динамически переносит миф, скорее говорят о культурных тенденциях, даже о склонности культуры к самообману, чем о том, как жили люди на самом деле. Тогда при исследовании социологического аспекта мифа мы узнаем, как та или иная культура выделяет себя из других культур, используя уникальный способ постановки четырех основных вопросов, общих для всего человечества.

3. ИСТОРИЧЕСКОЕ

Историческое понимание мифа подразумевает, что повествования о богах и героях представляют собой сухие свидетельства о реальных людях и реальных событиях, несмотря на ту трансформацию, которую претерпели эти исторические факты в алхимической реторте времени, при устных пересказах и полетах воображения. Когда Генрих Шлиман нашел развалины древней Трои и сомнительную посмертную маску-слепок Агамемнона, он ничего не добавил к грандиозному видению Гомера, которое само является огромной заслугой, но открытие Шлимана произвело огромное впечатление на людей, убежденных в том, что мифы основываются на конкретных исторических фактах. Но даже если в основу мифа легло конкретное событие, произошедшее в определенном месте и с реальными людьми, в мифе, в силу самой его сути, нет никакого соответствия этого события масштабному свидетельству превращений человеческого духа.

4. ПРОТОНАУЧНОЕ

Многие люди понимают миф как неправильное считывание человечеством сути природных явлений перед зарождением науки. Они забывают о том, что научные мотивы сами по себе являются мифологичными. Например, они считают, что таинство, которое мы называем гравитацией, постижимо просто потому, что мы дали ему название. Они думают, что понятия кварков, квазаров и черных дыр несколько более объективны, чем Арес и Афродита. Они забывают о том, что ученые вполне осознанно используют фантастику, то есть некие модели реальности, которые при необходимости вытесняются более подходящими моделями. Они забывают, что все великие озарения и гипотезы, как и вся субъективная сущность знаний, присущи даже самому «объективному» утверждению.