Бунт страсти на острове - Мишель Смарт

– Я не сомневаюсь, – презрительно ответила она и тряхнула головой.

– Процентная ставка была снижена с двадцати процентов до пяти по совету нашего адвоката. Вклад твоего брата в проект был частью финансирования, а мы с Хавьером выполняли всю работу.

Луис хорошо помнил этот разговор. Это было одно из немногих ярких воспоминаний о том дне, когда он и Хавьер старались спасти сделку.

– Вы договорились о двадцати процентах, – сказала она. – Это было устное соглашение.

Луис положил лед в миксер.

– Бенджамин получил копию контракта за пять часов до его подписания. Он его не читал.

Хавьер отвечал за проект строительства небоскреба «Башня Монблан» и отправил Бенджамину контракт по электронной почте. Луис не знал о том, что его брат-близнец не упомянул об изменении условий контракта в письме. Когда они отправились в квартиру Бенджамина, чтобы подписать контракт, там царила крайне тяжелая атмосфера. Известие о том, что мать Бенджамина умирает, затмило все.

Только через три месяца, на похоронах Луизы Гиллем, Луис понял, что Бенджамин все еще думает, будто он получит двадцать процентов прибыли. Бенджамин сказал об этом мимоходом, попивая вино и смотря в окно своего шато. Он говорил, что, если получит двадцать процентов прибыли от строительства небоскреба, ему удастся решить все свои финансовые проблемы.

На протяжении многих лет Луис часто спорил со своим братом, но в тот день они едва не подрались. Хавьер был непреклонен: Бенджамин должен был прочитать контракт.

Но Бенджамин был их старинным другом, и Луис очень хорошо понимал, с каким настроением он тогда подписывал контракт. После того как Хавьер уперся, Луис решил сказать Бенджамину правду.

– Он не читал контракта, потому что думал только о нашей матери. Он доверял тебе. Он понятия не имел, что условия изменились. И добросовестно подписал этот контракт. – Хлоя смотрела на Луиса с отвращением. – Он отдал вам свои последние сбережения. Из-за этого он не мог купить шато, и ему пришлось взять огромную ипотеку, чтобы наша мать провела в шато последние дни жизни. Он почти все потерял. Вы забрали его деньги, а затем наблюдали, как он старается удержаться на плаву.

– Мы не могли ему помочь, – сказал Луис. – Мне неприятно в этом признаться, но мы оказались в такой же тяжелой финансовой ситуации, как и Бенджамин. Мы не рассчитали свои силы. Разница между нами и Бенджамином в том, что он признал это. Нам было стыдно об этом говорить. Я рассказываю тебе об этом для того, чтобы ты поняла, что я не предатель, каким ты меня считаешь. В то время мы все пытались спастись от разорения. Я всегда полагал, что после строительства небоскреба я заключу дополнительное соглашение с Бенджамином и выплачу ему дополнительную прибыль, на которую он рассчитывал.

– Но ты этого не сделал! Он все понял, когда увидел финансовый отчет.

– Я занимался проектом в Бразилии. Хавьер отправил счета до того, как у меня появилась возможность поговорить об этом с Бенджамином. Я прилетел на вечеринку Хавьера, и твой брат явился туда и обвинил нас в обмане. Считай это тупостью или упрямством, но, когда мне кто-то угрожает, я начинаю отбиваться. Я признаю, в тот день мы трое наговорили друг другу гадостей. Бенджамин не хотел помнить о здравом смысле.

– Неужели ты не понимаешь, что он чувствовал? – Она казалась красивой и горделивой принцессой, которая с вызовом скрестила руки на груди.

Луис по-прежнему не понимал, почему так долго не замечал ее красоту. И отчего он не может избавиться от желания к женщине, которая подставила не только его, но и Хавьера. Луис не знал, чего хочет больше: отомстить ей или заняться с ней сексом.

Скоро он сделает и то и другое.

– Людям надо оставаться разумными, дорогая. Бенджамин угрожал нам, а потом подал на нас в суд. Нам оставалось только защищаться. Но я все равно ему сочувствовал. По правде говоря, это то, что долго меня мучило. Я надеялся поговорить с ним и заключить частное соглашение после окончания судебного разбирательства, когда страсти утихли и мы могли общаться как разумные люди. Юридически мне нечего было ему доказывать. Мы с Хавьером не сделали ничего плохого, и это подтвердил суд.

– Если ты действительно в это верил, зачем вы потребовали судебного запрета?

– За последние двадцать лет в нашей семье было много скандалов. Тебе невдомек, как трудно быть сыновьями Юрия Абрамова и Клары Касиллас. – Луис отпил коктейль и поморщился от горечи, которая идеально подходила его настроению.

Он отодвинул от себя стакан с коктейлем и снова занялся миксером, решив сделать коктейль послаще.

– Мы сыновья знаменитого убийцы собственной жены, – продолжал он. – Это одно из самых печально известных убийств прошлого века. О нем были сняты документальные фильмы, написаны книги и бесконечные газетные статьи. Голливудская студия даже хотела снять художественный фильм об этом. Ты представляешь, что это такое? Они стремились превратить смерть моей матери от рук моего отца в развлечение.

Хлоя изо всех сил старалась не сочувствовать Луису, но это было нелегко. Она не забыла его прошлого. Она моргнула, чтобы не расплакаться, представив Луиса беспомощным тринадцатилетним ребенком.

Ей было всего три года, когда убили мать Луиса, поэтому она не помнила деталей.

В ночь убийства Клара выступала в Лондоне в постановке «Ромео и Джульетта». Юрий – танцор балета, эмигрировавший из СССР в семидесятые годы, чья карьера рухнула, смотрел постановку, будучи уверенным, что его жена ему изменяет. После спектакля Юрий запер Клару в раздевалке, не позволяя танцорам и сотрудникам театра войти.

К тому времени, когда в раздевалку выломали дверь, Клара была мертва, а Юрий держал ее руками за горло.

Луис и Хавьер были в отеле через дорогу от театра и нянчились с Хлоей вместе с Бенджамином.

Именно мать Хлои и Бенджамина, Луиза, которая отчаянно любила близнецов, сообщила им ужасную новость.

Он налил свежий коктейль в два чистых стакана.

– Представь, каково нам было постоянно помнить об этом. Мы были чрезвычайно успешны и богаты, но люди смотрели на нас и думали о наших родителях. Они смотрели на нас с любопытством и страхом.

Он подтолкнул один стакан в сторону Хлои и отпил из другого стакана.

– Не так уж плохо, – сказал он о коктейле. – Но мне надо больше практиковаться в готовке. – Он сделал еще один глоток. – Как я говорил, мы старались не ворошить неприятное прошлое, одновременно почитая память нашей матери.

– Поэтому вы взяли ее фамилию? – выпалила она, потому что думала об этом годами.

– Мы взяли ее фамилию потому, что никто из нас не мог жить под фамилией отца. Мы очень старались отделить себя от этого человека и сделать так, чтобы имя нашей матери ассоциировалось с красотой танца, а не с ужасом ее смерти. Но теперь ужасное прошлое всплыло снова, и ты отчасти в этом виновата. Мы с Хавьером снова оказались в центре скандала, и мир задается вопросом: сколько жестокости мы унаследовали от своего отца? – Он глубоко вздохнул. – Мы потребовали судебного запрета, чтобы предотвратить скандал. Мы знали, что Бенджамин опасен. И мы собирались подписать контракт на строительство нового торгового комплекса в Канаде, но наш партнер перестал отвечать на наши телефонные звонки.