Запретный поцелуй - Сабрина Джеффрис

– Ваш отец священник?!

Его неловкость росла с каждой минутой. Дочь священника пыталась поймать его в ловушку? Это совсем уж невероятно. Граф застонал.

– Да, сказана она, чуть-чуть помедлив, чтобы осознать его вопрос. – Вы могли бы многому у него поучиться. Он никогда не судит о людях, ничего о них не зная. Он всегда приводит слова Евангелия: «Не судите, да не судимы будете», от Матфея, глава 7, 1.

Во имя всего святого! Эта женщина цитировала Библию с указанием главы и стихи.

– Я живу в соответствии с этим правилом, – продолжала она, теперь уже полностью овладев собой. – Никто, кроме Бога, не имеет права судить людей, даже вы! И более того…

– Хватит…

Она продолжала, словно не слыша его:

– Есть еще цитата, где говорится…

– Перестаньте! Я вам верю!

На лице ее появилось забавное выражение, почти разочарование, как у проповедника, которого согнали с кафедры.

– Вы… что?

– Я вам верю.

Даже он при всем своем циничном отношении к жизни не мог допустить, что женщина, способная цитировать Библию, могла плести против него заговор. Глядя в сторону, он проворчал:

– Ясное дело, вы не… не того сорта женщина, за кого я вас принял.

– Надо думать, нет, – надменно сказала она. Стиснув зубы, он добавил:

– Прошу прощения, что оскорбил вас.

Последовало долгое ледяное молчание. Боже милостивый! Ему следовало бы понять это раньше, но он был так разъярен, что полностью перестал соображать. Ведь очевидно, что если бы она пыталась поймать его в западню, то не сказала бы ему так рано о своей оплошности. Она бы постаралась соблазнить его и вынудить ее скомпрометировать.

Он метнул на нее взгляд, пытаясь понять, о чем она думает.

Она наблюдала за ним с настороженностью загнанного оленя.

– Значит, вы поняли, что я не собиралась обманывать вас?

– Да.

– Вы признаете, что ошибались?

– Да, да, дьявол побери!

Она шмыгнула носом и выпрямилась.

– Не стоило бы при мне ругаться.

– Ради Бога! Теперь вы исправляете мой язык. – Он вздохнул. – Вы такая же зануда, как моя сводная сестра. Она постоянно изводит меня, пока я не признаю, что был не прав. И она тоже исправляет мою речь и цитирует Священное Писание в попытках направить меня на путь истинный.

– Тогда ей приходится тратить на вас очень много усилий. Он удивленно уставился на девушку, затем расхохотался.

– И в самом деле много.

Девчонка оказалась с характером, надо отдать ей должное. Ни одна женщина, кроме Сары, никогда не осмеливалась критиковать его в лицо, хотя многие, без сомнения, делали это за его спиной.

Эта маленькая пасторская дочка оказалась довольно-таки интригующим созданием. В ней не было ни капли глупого жеманства, не в пример большинству молодых женщин, которых навязывали ему за эти дни. Интересно, хорошенькая ли она под этой маской? Все остальное выглядело многообещающе.

Боже милостивый, о чем только он думает? Она ведь девственница!

– Дочка священника, цитирующая Священное Писание… – произнес он, пытаясь удержать эту мысль в голове. – Я и вправду попался как дурак, не так ли?

– Да. – Эмили аккуратно расправила юбки. – Теперь вы должны отвезти меня назад.

– Конечно, должен. – Но он и пальцем не пошевелил, что бы приказать кучеру развернуть карету в обратную сторону. Сначала нужно обсудить возможные проблемы, вытекающие из его фатальной ошибки. – Скажите-ка мне кое-что, мисс… мисс…

– Фэрчайлд[1], – сказала она.

Он застонал.

– Даже ваше имя вопиет о чистоте и невинности.

Пока карета продолжала громыхать по дороге, он скрестил на груди руки.

– Как я могу возвратить вас на бал, не загубив вашу репутацию? Если ваш кузен вас ищет, он может оказаться на ступеньках крыльца, когда мы вернемся.

Тревожные морщинки омрачили ее гладкий лоб.

– О Господи, вы правы! Даже если он не знает, что я покинула бал, там были слуги. Они видели, что мы уехали вместе.

– Об этом вам не стоит беспокоиться; я хорошо заплатил им, чтобы они держали наш отъезд в секрете.

Когда она гневно взглянула на него, он пожал плечами:

– Я не люблю, когда о моих личных делах болтают по всей округе. Слуги никому об этом не скажут, уверяю вас. И все же кто-то еще мог видеть, как мы вышли вместе. И если мы вместе вернемся…

Эмили без сил поникла на сиденье.

– Это правда. Вас невозможно не заметить.

Никто прежде никогда не говорил ему такого. Он улыбнулся.

– Боюсь, что так. Поверьте, сейчас я хотел бы, чтобы было иначе.

Несколько человек точно должны были увидеть, что она покинула бальный зал с графом Блэкмором. И если после длительного отсутствия она вернулась бы с ним вместе… Он поморщился. Ей не было нужды ставить ему западню. Результат получился бы тот же. Все, что для этого нужно – один-единственный человек, стоящий у входа. Тогда все узнают, что она выезжала в карете с графом, скандально известным своими связями с женщинами сомнительной репутации, и она наверняка будет обесчещена.

Он не хотел губить ее. Им овладело непривычное чувство – назойливое стремление ни в коем случае не причинить ей какого-либо вреда – и он сам не понимал почему. Потому ли, что она была доброжелательна и так невинна? Или потому, что она защищала его без всякого умысла, а просто из чувства справедливости?

Вдруг раздались глухие удары со стороны кучера. Затем послышался голос, приглушенный обивкой кареты:

– Мы выезжаем на главную дорогу, милорд. Куда теперь?

– Остановись-ка здесь на минутку. – Джордан бросил на девушку изучающий взгляд. – Ну, мисс Фэрчайлд, что мы будем делать? Я мог бы отвезти вас домой, затем вернуться и сделать вид, что выходил один. Но позже вам самой придется выкручиваться, сочинив что-нибудь насчет того, каким образом вы попали домой и почему покинули бал без сопровождения.

– Я не стану лгать, лорд Блэкмор, – решительно сказала она. – Это не в моих правилах.

Он с трудом сдержал улыбку.

– Понимаю. Тогда, возможно, у вас есть план, как вернуться на бал, чтобы этого никто не заметил?

Она нервно теребила бархатный шнурок от сумочки и вдруг просияла:

– Что, если вы доставите меня к границе парка? Я смогу незаметно проскользнуть туда и затем возвратиться в бальный чал, словно все это время гуляла на воздухе. Тогда мне не придется лгать. Если вы чуть подольше останетесь снаружи, а потом вернетесь с вашим рассказом, что выезжали один, нам удастся благополучно выпутаться.