Те, кого нам суждено найти - Джоан Хэ

– Абсолютно не согласна, – Ты-я следует за мной, пока я переношу вещи и раскладываю их в шкафчике под кормой.

– С самого начала ты знала, чем это закончится.

– Согласна.

– Для тебя мой отъезд не должен быть сюрпризом.

– Не согласна.

– Ты противоречишь сама себе, – упрекаю я, но она не смотрит на меня.

Она смотрит на море. И я вместе с ней. В моих снах, где я различаю цвета и плаваю днями напролет, есть другие острова и парящие в воздухе города. Но сны – лишь сны. Я им не доверяю.

Правда в том, что я понятия не имею, где Кей. Джоули! Да я не знаю, где нахожусь сама! Раньше заплывала на Хьюберте так далеко, как могла, надеясь увидеть землю или хотя бы что-нибудь. Но вокруг нас только бескрайние просторы неспокойного моря. Вспоминаю, как здесь было хорошо. Идиллия в лучшие дни, ураган – в худшие. Слишком много вещей и много воды. Слишком мало вещей. Лишь тишина и солнце будут наблюдать, как я тону.

Дрожа, возвращаюсь в дом. Поднимаюсь по ступенькам, прислушиваясь к шепоту песчинок под ногами, прохожу на кухню. Распахнутые окна приглашают в гости морской бриз. В ветреные дни он оживляет каждый уголок: гуляет на кухне, долетает до скромного холла, танцует с рваным кружевом занавесок гостиной и засыпает в кресле-качалке спальни. Но и без морского очарования здесь чувствуется жизнь: в нескладном сочетании мебели из разных эпох, в простой планировке комнат без сюрпризов, в нишах стен, словно переходах в другие миры.

Дом, вероятно, являлся фамильной гордостью, ценной и любимой, переходящей по наследству. Когда я впервые вытащила свитер из гардероба М.М., у меня возникло искушение остаться. Возможно, я сойду с ума в одиночестве, или полностью потеряю зрение, или таро подхватит гниль и погибнет. Будущее слишком абстрактно, а здесь и сейчас я в безопасности. Мы заботимся друг о друге: дом М.М. и я.

Позади меня скрипит дверь. Я не поворачиваюсь, потому что, кроме нас с Ты-ей, в доме никого нет. Она появляется, держа что-то в руках: вязаный свитер, украшенный мордами мопсов на груди.

Комок поднимается в горле при воспоминаниях о первом дне. Втянув воздух в сдутые легкие, я очнулась на берегу, обнаженная, как будто только что родилась. Здешняя вода никогда не отличалась теплом, но в тот день она была просто ледяной. Зубы от холода стучали так громко, что вызывали вспышки перед глазами. Кое-как я доползла до дома по галькам, погруженным в пески. М.М. спасла мне жизнь. Вернее, ее свитера. Я вытащила из шкафа, откуда тут же вылетела моль, один с изображением мопса. Пуловер был толстым и теплым. Идеальным.

Потребовался целый день, чтобы унять дрожь. Целая неделя, чтобы вспомнить имя. Воспоминания возвращались обрывками. О цветном мире, который я перестала видеть. О сестре, ждущей меня дома, где бы он ни был. Я ощущаю нашу близость в крови. Должно быть, она умирает от переживаний, потеряв меня. Наверное, я забываю ее, а вдруг она меня тоже?

Сердце сжимается при взгляде на свитер. Своим врагом я считала море. Но на самом деле, мой враг – этот дом, эта одежда. Даже Ты-я. Они окружили меня комфортом. Комфортом, к которому я привыкла.

Выхожу из спальни. Из гостиной. Плевать на печенье на полу кухни. Спускаюсь по ступенькам крыльца. Ты-я следует за мной. Она наблюдает, как металлической пластиной, добытой в Судоверфи, я выцарапываю на перилах еще одну полосу – еще один прожитый день. Перила испещрены длинными линиями. Если повезет, сегодняшняя станет последней.

– Останься здесь, – приказываю Ты-е.

Она мигает, все еще держа свитер в руках.

– Просто… останься. Хорошо?

Сглатываю подступивший ком, отворачиваюсь и бегу к Хьюберту. Не оглядываясь, толкаю его в воду, забираюсь внутрь и включаю мотор.

Солнце садится за горизонт. Мы плывем к нему навстречу. С трудом, будто бреду сквозь сухие пески, я воскрешаю в памяти медово-яблочные оттенки заката. Вскоре угольно-серое небо чернеет. Всходит тусклая луна, похожая на старинную лампу. Пару часов спустя мы оказываемся в центре спокойной глади моря. Я выключаю мотор, чтобы сэкономить батареи и отдохнуть. Запасной пуловер под головой. Звезды на небе – последнее, что я вижу. А потом снова встает солнце, освещая море серыми искрами. И я снова запускаю мотор.

Зарубки на борту Хьюберта означают каждый пройденный день. Пью воду в полной уверенности, что скоро будет дождь. Грызу печенье и пытаюсь вести беседу.

– Берт, милый. Думаешь, мы держим верный курс? А хочешь посмеяться? Ладно… думаю, что нет.

– А я все равно расскажу: «Почему рыбы молчат? Потому что набрали в рот воды».

Хорошо, пожалуй, остановлюсь.

– Почему ты не отвечаешь, когда я ругаюсь?

– Джоули! Ты хуже Ты-и. Ну скажи хоть что-нибудь!

Через неделю я перестаю разговаривать с Хьюбертом, потому что у меня заканчивается вода.

Передо мной стоял выбор: взять побольше воды, но плыть медленно, или надеяться на дождь. Я выбрала дождь. На острове он идет как минимум два раза в неделю. Но здесь его нет. Пока нет.

Пытаюсь вздремнуть – единственный способ не обращать внимания на жажду. Неожиданно что-то капнуло на голову. Дерьмо чайки? Удивленно озираюсь. На небе нет птиц. Еще одна капля. И я почти рыдаю от счастья.

Дождь! Огромные капли, падающие с серых небес.

Откидываю голову, открываю рот. Языком хватаю холодные, сладкие дождинки. Ныряю в шкафчик за пустым ведерком. Уже не пустым. В нас врезается первая волна. Сердце на мгновенье останавливается. Мы уходим под воду. Перед глазами темнеет. Я кричу, кашляю. Морская соль и дождь жгут глаза. Меня отбрасывает в сторону. Мы всплываем на поверхность. Хвала Джоулям! Крепко держусь за Хьюберта. Океан бушует. Море пенится. Ведерко для воды уплывает вдаль. Печенье растворяется, словно пудра. Дверь шкафчика вырвана. Волна уносит вещи.

– Твою мать!

Невольно жду голос Ты-и, объясняющий значение фразы. Но здесь только я и Хьюберт. Море подкидывает лодку из стороны в сторону, будто играет в мяч. Я выключаю мотор, надеясь, что это поможет. Ничуть. Думай! Молния прорезает небо. Дождь хлещет в лицо. Внезапно выросшая волна накрывает своей тенью. Нет времени на раздумья. Завожу мотор, хватаю весло и гребу что есть силы. Медленно, но мы продвигаемся. Не в том направлении.

Волна закручивает нас в крепкие объятия. Уши закладывает, мы уходим под воду.

Я слышу душераздирающий скрежет железа.

НОВОСТЬ ВЗОРВАЛА ГОРОД, словно бомба. Отголоски взрыва еще долго тревожили любопытных.

Силия Мизухара, старшая дочь архитектора экогорода Дэвида Мизухары, исчезла в море на заре эпохи Интрафейса, когда голография не являлась нормой, биомониторы не корректировали нейротрансмиссионный дисбаланс поведения, а местонахождение человека не искали с помощью геолокационного запроса.