Свадебное пари - Джейн Фэйзер

Он свернул с Сент-Джеймс-стрит в переулок и на полпути остановился перед ярко освещенным кабачком, откуда доносились громкие голоса. Грубые шутки перемежались откровенными непристойностями.

Себастьян протолкнулся через толпу у входа. Тяжеловесный мужчина, обозлившись, схватил его за руку. Себастьян повернул голову и в холодном молчании уставился на препятствие. Его рука легла на рукоять шпаги. Последовал момент безмолвного поединка, но что-то в глазах молодого человека заставило грузного мужчину отступить и пробормотать нечто вроде извинений.

Себастьян, продолжая расталкивать людей, подошел к грубо сколоченной стойке и потребовал пинту портера. Перед ним поставили кружку, и он, прихлебывая горькую жидкость, невидящими глазами оглядывал пивную. К нему никто не подходил.

Портер отнюдь не улучшил его настроения. Себастьян поморщился, бросил монету на прилавок и вышел. Шагая к Сент-Джеймс-стрит, он что-то ощутил, словно по спине прошел легкий ветерок, и, молниеносно развернувшись, схватил тощего мальчишку, уже собиравшегося припустить назад по переулку.

— Минуту, — пробормотал Себастьян, крепче сжав руки. Грязный оборванец смотрел на него огромными испуганными глазами.

— Прошу прощения, сэр.

Себастьян хотел что-то сказать, но не успел: мальчишка неожиданно извернулся, нагнул голову и укусил его за руку. Себастьян с воплем отпустил его, парень мгновенно улизнул, а он обнаружил, что маленький кошелек, лежавший во внутреннем кармане камзола, исчез.

— Глупец, — выругал он себя, изучая укус. — Хорошо хоть не до крови!

Он оглядел переулок. Эти уличные сорванцы могли мгновенно исчезнуть в дыре, куда и кошка не пролезет! Вполне обычное происшествие для тех, кто гуляет по темным переулкам! Ему следовало быть бдительнее!

Но как ни странно, это приключение немного подняло ему настроение. Во всяком случае, вернуло на землю.

Выйдя на широкую улицу, он направился к Страттон-стрит, в дом, где жил вместе с Перегрином.

В окнах гостиной горел свет. Входная дверь открывалась прямо на улицу, и Себастьян вошел в узкую переднюю.

— Перри, ты дома?

— Да, иди сюда.

Себастьян переступил порог маленькой, но уютной гостиной. Перегрин читал, сидя в глубоком кресле у жаровни, где горел небольшой огонь, отгонявший прохладу ночи. Содержимое бокала с бренди, стоявшего на маленьком столе, отливало янтарем в сиянии свечи.

Перри приветствовал брата улыбкой и закрыл книгу, используя палец вместо закладки.

— Как прошел вечер?

— Так себе, — пожал плечами Себастьян и, наполнив бокал, уселся напротив брата.

— Мы с Харли побывали на Пикеринг-плейс.

У Перегрина сделалось встревоженное лицо. Что-то беспокоило брата, и причина, по его мнению, была одна.

— Ты слишком много проиграл?

— Нет, — покачал головой Себастьян. — Ты знаешь меня, Перри. Мне нравится играть, но я держу себя в руках. За игорным столом я застенчив как младенец и скуп как ростовщик. Ставки были слишком высоки. Это Джаспер может себе такое позволить.

— Джаспер тоже не любит проигрывать, — заметил Перри, вытягивая ноги.

— Джаспер, дорогой мой, вообще никогда не проигрывает, — возразил брат, и оба рассмеялись. Граф Блэкуотер поистине обладал талантом карточного игрока.

Себастьян повертел бокал, наблюдая, как свет играет на янтарной поверхности. Перегрин долго наблюдал за ним, прежде чем спросить:

— Так в чем дело?

— Владельцы игорного заведения — Серена и ее проклятый отчим, — не поднимая глаз, ответил брат.

Неприятный озноб дурного предчувствия прошел по спине Перегрина. Он всмотрелся в лицо брата, и предчувствие стало еще сильнее. На лице Себастьяна было то же унылое, безнадежное выражение, которое преследовало его столько мучительных месяцев после отъезда Серены. Тогда братья ничем не смогли помочь ему, как ни старались. Он ни с кем не делился своими бедами в отличие от тех времен, когда был счастлив. Целый год он прожил с женщиной, которую называл любовью всей своей жизни. Джаспер тогда скептически вскинул брови и пробормотал что-то насчет щенячьей любви, но не попытался пригасить радостное волнение Себастьяна. Перри просто наслаждался счастьем брата и был рад за него. Братья делили на всех горести и радости своей жизни.

Но внезапно мир Себастьяна рухнул. Братья долго допрашивали его, прежде чем тот коротко объяснил, что леди Серена и ее отчим покинули страну. Большего братья не добились. Просто наблюдали и выжидали, пока не утихнет боль. В конце концов Себастьян вернулся в общество. Некоторое время он предавался излишествам. Но со временем он вновь стал тем Себастьяном, которого они знали и любили, веселым и добрым.

И теперь Перегрин смотрел на брата и боялся, что плохие времена вернулись снова. Его обуревали гнев и ненависть к женщине, которая так жестоко бросила его брата, и вот теперь появилась снова, чтобы бередить старые раны.

— Надеюсь, больше ты не будешь там играть, — с нарочитым спокойствием заметил Перегрин, — потянувшись к бокалу.

Себастьян холодно улыбнулся:

— Как я уже сказал, Перри, игра на Пикеринг-плейс мне не по карману.

— Должна сказать, дорогая, что эта шляпка очень тебе идет.

Марианна Саттон кивнула. Ее высокая, изысканно уложенная и напудренная прическа опасно качнулась, но Марианна, ничего не замечая, с довольным видом рассматривала единственную дочь.

— Такая милая маленькая штучка! Неудивительно, что генерал так увлекся.

— Мама, я этому не верю, — запротестовала мисс Саттон, краснея до корней светлых волос. — Генерал Хейуорд слишком… привык к светским дамам, чтобы найти во мне что-то интересное для себя.

На самом деле она имела в виду, что генерал достаточно стар, чтобы быть ее дедом, и абсолютно безразличен молоденькой девушке, которой едва исполнилось семнадцать. К тому же впереди ее ждал первый лондонский сезон.

— Вздор, дитя мое, — отрезала мисс Саттон, с треском закрывая веер. — Помяни мои слова: как только генерал вернется в Лондон, твой отец быстро приведет его в чувство еще до Рождества.

Она блаженно вздохнула, откидываясь на спинку сиденья очень модной коляски и поднимая лорнет, чтобы оглядеть людную Пиккадилли. Знакомых было так много, что она поминутно кивала.

Поскольку они хотят удачно выдать замуж дорогое дитя, любимый муж, достойный всяческого восхищения мистер Саттон, велел жене не упускать возможности войти в лондонское общество. Он обещал позаботиться, чтобы они не нуждались в деньгах, и хотел помочь жене, которая претендовала на то, чтобы вращаться если не в высших кругах, то по крайней мере в тех, что ниже ярусом.

— О, кажется, это леди Барстоу…

Марианна с улыбкой поклонилась проезжавшей в ландо даме и получила в ответ едва заметный кивок. Улыбка ее сразу померкла, и голос стал язвительным: