Дорога сильных. На пороге мира - Анна Попова

родным и дому, и странный период отупения, когда не хотелось вообще ничего. Слезы были, много слез, особенно у младших девчонок, тех, что потеряли родителей. Старшие держались, как могли, но и им едва хватало сил, чтобы не рыдать по ночам в подушку.

Освоились, привыкли.

Человек вообще ко всему привыкает.

И память о том дне истерлась и посерела, словно застиранная одежда. Маги говорили, что так и должно быть, и это бесило. Как и всякая неудобная правда.

— Идем, — велела Рита. — Оставь все, не наша очередь прибираться.

На улице было солнечно и тепло. Дом, в котором разместили ребят, стоял на окраине, и ветерок кидал в лицо не вонь скотного двора или нужников, а запахи дыма, мокрой земли и близкого соснового бора.

— Ну что, идем искать наших горе-любовников?

Щеки девочки порозовели.

— Они просто Хильду от меня отвлекали.

— Но ей лучше об этом не знать, так ведь?

Виктор

День выдался на удивление ясным и теплым для здешних широт. Яркое, словно умытое, солнце, прозрачное высокое небо, легкий ветерок.

Эти места, южно-центральный Джерр, напоминали Виктору юг Карелии: те же камни, мхи и сосны, только немного суше и гористее. Ледяные ручьи и озера, скалы и валуны причудливых форм, бесконечный лес на километры вокруг. Прекрасный в своей суровости край, отделенный от Холодного моря цепочкой Ошских гор и расстоянием. Ветра здесь дуют с севера или с запада, и изредка — с юга, со стороны Энейских болот и отрогов Эргота. Тот еще медвежий угол: ни дорог нормальных, ни крупных селений. Хорошее место, чтобы спрятаться от чужих глаз.

Эта деревня явно знавала лучшие времена, была больше и населеннее, а сейчас часть построек разобрана, часть стоит, покосившись, ветшает. Давным-давно здесь пролегал один из путей в Арденбург, город в Ошских горах, а сейчас то были Арденские темные земли, и такое соседство в одном дне пешего хода отпугивало многих.

В любом случае, это было на руку, ведь внутри частокола нашлось место и для дома ребят. Поставленный наспех, без резьбы на столбах и прочих украшений, и для зимы неплохо бы утеплить, но зато новый, высокий и по местным меркам просторный.

На деле же условия просто спартанские. В спальне деревянные настилы в два яруса вдоль обеих стен, вроде и широкие, но с соседом спишь ближе, чем иные супруги. Очаг, две лавки с бессменными стражами — Торном и Хильдой. В хоз зоне кухонный закуток, еще один очаг, столы и лавки. Очередные настилы — тут уже спят, меняясь, люди тэна Рейнара. И вроде как не пленники спасенные ребята, свободные люди по меркам этого мира, но в перемещениях ой как ограничены!

«Ради вашего блага», как говорит грен Лусар. Надо же язык хорошо выучить, обтереться, дело себе найти. С магией, опять же, разобраться — тем, у кого она есть. А пока — туда не ходи, сюда не смотри. А ночью так и вовсе нечего шастать.

С-спасители, блин!

— Привет!

Виктор обернулся, выныривая из своих мыслей. Линда. Теплая зелень глаз, пышная грива, в полутьме почти шоколадная, а на солнце — чистый огонь, тронутые загаром щеки без единой веснушки. Интересно, почему? При таком-то цвете волос…

— Привет. Как там Мия?

Она дернула плечом.

— Не знаю. Когда я уходила, она еще спала, и Марго сказала, что это нормально. — Линда фыркнула недоверчиво и произнесла другим тоном, — так ведь и надо — спать до обеда, не шевелясь, будто…

…труп.

Девушка осеклась и замолчала. Тему смерти в разговорах старательно обходили, ее на их долю итак выпало немало.

— С ней все будет хорошо, я верю в Марго.

— И я. Но… это же маг. Он мог сделать что угодно.

Витька нахмурился. Ну, положим, не что угодно, предел у этого человека все же есть. Но… Линда права в своем недоверии к грену Лусару. Маг темнит, хоть многие и предпочитают этого не замечать. А еще…

За спиной раздался выкрик на джерре, грохот и лязг, и парень с девушкой обернулись к центру площади.

Для тренировок воины облюбовали большую из двух деревенских площадей, прямо перед домом местного эрла. Тот, впрочем, не возражал. Да и попробуй тут возмутись, когда у тебя бойцов четыре с половиной, если считать старика Торстона, пусть и крепкого, но полностью седого, а пришлых более двух десятков будет. И это не считая магов и ведьму.

К тому же, воины эти, все как один славные и умелые, готовы опытом своим делиться.

Вот и сейчас в поединке сошлись Ивар, что из людей тэна Рейнара, и местный, Одрик. Светловолосый деревенский удалец, молодой, но уже женатый, казался крепче и сильнее невысокого гибкого чужака, но Витька ни за что бы не поставил на местного. Лишь дурак мог ожидать, что обычный боец, вряд ли видавший что-то серьезнее кабацких драк, победит бывалого гьярравара, истинного воина Севера.

И все же Одрик был хорош. Сдерживал натиск Ивара, что играючи менял направление удара, двигаясь легко и быстро. Сам Виктор бывал в паре с Иваром и представлял, на что тот способен, и потому на местного смотрел с уважением. Но иллюзий не питал.

Рядом прерывисто вздохнули, и Виктор покосился на Линду. Девушка не отрывала от бойцов взгляда. Плечи напряжены, глаза распахнуты, губы чуть приоткрыты. Облизнула нижнюю и рассеянно улыбнулась Витьке, заметив его внимание.

— Нравятся? — вырвалось у него.

— Очень! — жарко выдохнула она.

— Ну, Ивар вроде свободен, — медленно проговорил он, наблюдая за реакцией. Зачем сказал — сам не понял.

Темноволосый гьярравар достал, наконец, местного воина. Бой прекратили, и теперь они хлопали друг друга по плечам в знак того, что зла не держат.

— Что? — переспросила девушка, переводя взгляд на парня.

— Я говорю, что Ивар не связан ни с кем брачными клятвами.

— Ха! Мне-то какое до этого дело?

— Ну…

— Ой, не начинай. Я уже говорила, что хочу к ним. И не смотреть, а участвовать.

— Думал, ты шутишь. Ты все время так смотришь на воинов…

— И как же?

В девушке, во всей ее позе, взгляде, интонации чувствовался вызов. Виктор помолчал, подбирая слова.

— С неприкрытым восхищением.

— Разве это плохо?

— Нет. Но не здесь. Могут не так понять.

— Избавь меня от лекции, мне Марго хватает.

Он усмехнулся.

— Так значит, ты всерьез хочешь к нам, на тренировки?

Сам Виктор занимался уже дней десять. Зудело попроситься и раньше, но понимал, что к оружию так рано никто его не допустит. Он и сам бы невесть кого учить не взялся. Потому смотрел и ждал, стискивал зубы