Колумбийская балалайка - Александр Логачев

А началась катавасия так. Дислоцируюсь возле кормы, поправляю здоровье лекарством под названием «отвертка» (пятьдесят водки на двести апельсинового джюса — и именно в такой пропорции, иначе это уже не лекарство. Иначе это уже не «отвертка», а форменный «штопор»). И чинно беседую кое с кем из спутников на тему того, что как это хорошо, что сезон дождей еще не начался, хотя уже пора бы, и, кстати, был ли вчера метеоритный дождь — потому как в здешних местах метеоритные дожди явление нередкое. Я-то никаких дождей, ни метеоритных, ни обычных, вчера не помню, недосуг мне было на небо смотреть, за «персоной» уследить бы.

В общем, беседую светски и по сторонам не забываю поглядывать. Идем вдоль берега — узла три-четыре, не больше. Мотор работает ровно, умиротворенно. Ветерок подмышки приятно обдувает, «отвертка» прохладная манит из запотевшего бокала. Хотя «отвертка» с утра — не самое хорошее начало трудового дня, но после вчерашней оргии более чем полезное. В рубке усатый Энрике показания каких-то приборов на пульте управления катером изучает. Репу чешет озадаченно. Лепота.

И тут.

Краем уха улавливаю едва слышный плеск. По левому борту. Нарастающий. И вроде бы тень какая-то в воде проскользнула — то ли акула, то ли торпеда. Вдруг ни с того ни с сего: ХЕ-Р-РАК! Палуба буквально встает на дыбы, я отлетаю к леерам правого борта, тент с надписью «Marlboro» упархивает в море, початый бокал с «отверткой» разбивается вдребезги. Грохот такой, что аж в глазах потемнело. И вроде бы заорал кто-то. Озираюсь. Крен катера на левый борт — градусов двадцать; и — увеличивается, зараза. Откуда-то со стороны левого борта дым валит, уже и языки пламени появились. Пассажиры кто в чем за борт сигают.

Вот тут-то мне б поумнее пассажиров быть. Рюхнуть бы, что это не просто движок взорвался. Что это — акция, и вряд ли дружественная. Но рефлексы оказались сильней. Главное было — не потерять из зоны видимости «персону». Как только она вновь нарисовалась и тут же исчезла за бортом, я следом за ней. «Солдатиком». В воду. Плюнув на вещи в каюте. Плюнув на оружие, рацию и кое-какие джеймс-бондовские причиндалы.

Кретинизм, конечно.

Ну и что? Ну, живы и я, и моя подопечная персона класса «А». А толку? Быстренько пересчитываю людей в корыте — все ли семеро спаслись. Все мы тут: новый русский Миша, его секретарша Татьяна, похмельный Вова, морячок Алексей, старик по отчеству то ли Михалыч, то ли Борисыч, растрепанная Люба и бравый капитан Энрике. Сидим, на море тупо глядим. В шоке. Обсыхаем. Кто в чем. Главным образом в несерьезных шортиках, сандаликах и футболочках. Вещей почти ни у кого. Скверно, очень скверно.

Мне становится жарко, и не столько от солнца, сколько от осознания того, что мы влипли по-крупному. И по-делать-то я ничего не могу, кроме как тупо продолжать игру по легенде и ждать, пока обстановка прояснится.

— Это пограничники? — неуверенно произнесла растрепанная рыжеволосая женщина на корме.

Никто ей не ответил.

— Правда ведь? — Она обхватила себя за плечи и впилась ногтями в кожу. — Скажите, что это пограничники!

Голос ее сорвался.

— Кто бы то ни был. — Старик в кепке напряженно вглядывался в приближающиеся моторки. — Так, быстро, хорошие мои, документы есть у кого?

— Документы?.. — тупо переспросил Миша и вдруг опять схватился за голову. — Ой, блин! Барсетка в каюте! Кредитки, мобильник!..

— Ясно. — Старик выудил из нагрудного кармана книжицу темно-зеленого цвета в пластиковой обложке, отряхнул от воды, открыл.

— У меня есть. Паспорт моряка, — сообщил «Рыбфлот» и запустил руки в груду вещей на дне.

— Подмок малость. — Старик разглядывал вытащенный документ. — Но не расплылся.

— А у меня в отеле остался. — Рыжеволосая Любка оглядела свой нехитрый наряд с таким видом, будто только сейчас заметила, что на ней всего лишь купальник.

— Михалыч, а что, это действительно пограничники? — Татьяна не отрываясь смотрела на моторки.

— Борисыч, — поправил старик.

— Да?.. А мне почему-то казалось.

До лодок оставалось метров сорок, и уже можно было разглядеть сидящих в них людей. В форме. Вооруженных.

— Черт их разберет. Но, Танюша, — вдруг сказал Борисыч и крепко взял девушку за локоть, — мне кажется, пока не стоит выдавать им, что вы хаблаете по-эспаньольски. Сделайте вид, что ничего не понимаете. Пусть Энрике общается.

— Это еще почему? — спросил Михаил.

— Ну просто на всякий случай.

Наблюдая за приближением гостей, Вова нащупал упаковку с пивом, отработанным движением разорвал, достал украшенную надписями и коронами жестянку, вскрыл ее и опрокинул в рот.

Метрах в десяти гости одновременно заглушили моторы, и оставшееся расстояние лодки бледно-зеленого цвета проделали по инерции. Первая несильно стукнулась о лодку русских, и один из сидящих в ней людей ухватился за оранжевый борт, чтобы не проскочить мимо. Вторая обогнула с другой стороны и замерла, покачиваясь на волне, чуть впереди.

В моторках сидели солдаты — по четыре в каждой. Латиносы, в камуфляжной форме с закатанными рукавами и множеством карманов, смуглолицые, коротко стриженные. Вооруженные лоснящимися на солнце, с рожковым магазином и пистолетной рукоятью, черными короткоствольными автоматами. Похожими на «Хек-лер-Кох». Никто в русских не целился, и это обнадеживало. Но на потерпевших кораблекрушение солдаты смотрели равнодушно, без всякого выражения. Как на неодушевленные предметы. И это было очень неприятно. До зуда под ложечкой.

Сразу стало ясно, что главный у них — вон тот жилистый крепыш в солнцезащитных очках-«каплях» на горбатом носу, нависающим над щеточкой коротких усиков. Уперев приклад автомата в колено и направив ствол в зенит, он лениво жевал тонкими губами разлохмаченный окурок сигары. В очках отражалось море.

Когда моторки остановились, взяв оранжевую лодку в клещи, главный латинос выплюнул окурок в воду и вполне дружелюбно произнес:

— Пор фаворе, транспассэ эста навиа!

— Чего ему надо? — напряженным голосом поинтересовался Михаил у Татьяны, забыв о просьбе старика.

Та наклонилась к своему шефу и негромко ответила:

— Чтобы мы перебрались в его лодку.

Борисыч в ответ на приглашение молча протянул вооруженному гостю свои документы. Тот охотно принял их и тут же сунул в задний карман брюк. Даже не открыв. Даже не посмотрев на обложку.

— Это пограничники? — встряла лохматая. — Спросите у него, они пограничники?

— И скажите, что мы хотим видеть русского консула, — хмуро добавил моряк Алексей. Значит, личности в оранжевой лодке латиносов не интересуют. Поняв это, он непроизвольно гулко сглотнул и прекратил копаться в вещах.

Татьяна отмахнулась от моряка и с вызовом о чем-то спросила у человека в темных очках. Тот усмехнулся, ответил односложно и сделал приглашающий жест рукой.